Бить? Нет, ни за что! Отвожу дуло ружья в сторону и нажимаю спусковой крючок. Живи, Топтыгпи! Может, твои дети или внуки станут цирковыми артистистами и я буду аплодировать их талантам. И вообще-то я могу стать твоим убийцей!
Пуля шлепнулась о какое-то дерево. Медведь прошелся по кругу, словно в танце, и спорой иноходью, так удивительной при его тучности, помчался к перешейку.
- Не туда! Там - смерть! - кричу ему тревожно.
Он будто понял меня. Круто свернул к переходу и скрылся за пригорком.
А у ручья - не смерть? Идут беспокойные минуты. Митино ружье молчит. Слабо донесся свист, а выстрела там и не было. И я вздохнул облегченно.
Подбежал Лях. Лицо потное. Шрам горит. Шапчонка чудом держится на левом ухе.
- На меня не пошел. Светрило, кажется. Ты промазал, что ли? - И он начал бранить Митю: - А тот свистун небось под самым носом пропустил! Морду бы ему побить за это! Какая туша ушла!
А мне досадны его переживания, и сам он становится противным. Человек работает станочником на лесозаводе. Заработки, как говорится, дай бог каждому. Свиней дома откармливает. Ну зачем ему убитый медведь? Да он, кажется, ни перед косулей, ни перед оленем не устоит…
И вдруг, словно утверждая мою мысль, Лях вскинул ружье и выстрелил. К его ногам упал кровавый комок лесного доктора-дятла.
Тут я шагнул к нему и, не пряча злость свою, сказал:
- Волк ты, Васька, кровожадный! Что же ты делаешь в своём доме?
- Ну, ты легче на поворотах,- ощетинился он. - Не то…
Не знаю, что произошло бы между нами, если бы из-за орешников не показался Дмитрий. Лицо парня сияет счастьем. Чему радуется - не поймешь сразу.
Лях загреб щебнем свою жертву и, нахохленный, вышел навстречу Уткину.
- Почему не бил-то?
- Как не бил?- Парень смерил его насмешливым взглядом. - Дважды ударил: в профиль и в фас.
- Что городишь? Свихнулся, что ли, с испугу?
- Да стрелял же, честно говорю! Только не из ружья, а вот из чего. - Он расстегнул ватник и, к нашему удивлению, показал фотоаппарат. Потом с живостью начал рассказывать мне: - Смотрю, мчится этакая махина, с бизона ростом. А у меня точки съемки уже подготовлены и аппарат перед глазами. Щелкнул в профиль. Бежит ближе. Свистнул - остановился. Щелкнул крупно в фас. Ох и снимочки будут! А глаза! Видели бы, какие это глаза! В них все сразу - растерянность и решимость, страх и отвага, даже мысль видна.
- Смотрел, Митя,- говорю. - Но ты лучше видел…
- Понятно! - отрубил Лях и зло плюнул в сторону. - Черт меня дернул пойти с такими!
