Соня Сухман (она же Софья Моисеевна Пятова) родилась в Пуховичах под Минском. Скорее всего – в 1933 году, но наверняка этого никто не знает: война слизнула все документы и записи. Но до войны она все же успела закончить свой первый класс.
Пуховичи тогда – это полу-деревня, полу-местечко: во всяком случае евреи с белорусами до войны уживались хорошо. Дом Сухманов стоял в самом центре, возле церкви.
22 июня 1941 года грянула война. Отца, Моисея Залман-Боруховича, призвали в армию, но отмобилизоваться он не успел: вместе со старшим братом он ушел в лес, став тем самым едва ли не первым партизаном в округе. А вот маме, Тэме (Татьяне) Абрамовне (в девичестве Вольфсон), как заведующей сберкассой, даже эвакуироваться было нельзя: пока стоявшая в Пуховичах летная часть не была рассчитана, любая попытка уехать приравнивалась к вредительству.
А когда все летчики были уже обслужены, и мать решилась, наконец, уехать, то было уже поздно. Через несколько километров их подводу догнали немецкие мотоциклисты и развернули обратно. «Дома» их ждал сюрприз: прошло лишь несколько часов, а замок на доме был уже взломан, а сам дом полностью разграблен! И даже из сберкассы вытащили и вскрыли несгораемый сейф, в котором и так ничего не было.
Так началась жизнь под немецкой оккупацией, и подлое мародерство вчерашних соседей – далеко не самое страшное из того, что предстояло пуховичским евреям. Их первым делом пометили: заставили нашить и носить на верхней одежде желтые заплатки – спереди и сзади.
Врезалась в память и первая «акция». Немцы выстроились в два ряда, и через этот строй пропускали всех евреев-мужчин – несколько сот человек: и стариков, и взрослых (в их числе и папины братья – Абрам и Сэмен), и ребят, которых не успели призвать в армию. Потом их погрузили на грузовики и отвезли на Попову горку возле кладбища: по рассказам, их заставили выкапывать себе ямы: потом расстреляли и засыпали землей, по другим рассказам – закопали живьем).
В конце июля или начале августа всех евреев согнали в гетто, каковым послужил огромный бывший дом отдыха в конце Пуховичей. Сухманы – дедушка, мать и трое детей (кроме Софочки – двое младших: сестричка Хайла и братик Залманка) – разместились впятером в одной комнате. Рано утром, в один из сентябрьских дней под Рош-Ха-Шана, гетто окружили немцы и всех стали выгонять на плац. Вдруг раздалось несколько выстрелов, и, словно подкошенный, упал дедушка.
