* * *
Ледяной панцирь захватил весь внутренний дворик, лишь только вокруг Нерожденного лед остановился на некоторое время и после мгновенно покрыл его всего, заковав в ледяную броню. Земля к полуночи промерзла вглубь, Смертный Холод сковал все…
…Наступало утро, на горизонте появилось зарево, Холод ослабевал, его время заканчивалось. Лед пока что сковывает двор, он еще продержится до первых лучей. Воздух постепенно нагревается, минуты затишья, после которых придет Испепеляющей Огонь. Лучи окрасили небо в кроваво-красный цвет, несколько случайно ночью прилетевших облачков попали под них и в считанные мгновения истаяли. Солнце поднималось выше, и лучи коснулись запекшейся крыши, камни отозвались дымком. Лед начал истаивать, воздух стремительно нагреваться, низкие колонны освобождались от панциря, крыша дымилась от гнета лучей, дворик за короткое время лишился льда, прикованный к столбу Нерожденный не пошевелился с того момента, как сел у подножья, и его заковали в цепи. Время неминуемо текло, воздух нагревался, солнце поднималось все выше и выше. С каждым мгновением становилось жарче, пустыня, что растянулась до Бушующих Берегов, показалась бы оазисом, о котором мечтают путники, преодолевая величественные горы из песка.
Солнце достигло зенита, все внезапно обнялось пламенем. Крепость, крыша, камень стен не прогорали, а лишь раскалялись добела. Столп сиял, как огромный кристалл, в который вдохнули магический свет. Цепи оплавились, раскаленный металл закипел на горящей земле и испарился подобно воде. Огонь овладел всем, но не мог овладеть дерзнувшим на его величие. Языки пламени пытались схватить человека, лучи неистово выжигали все сущее, даже воздух пылал от их гнета. Но Нерожденный сидел все также, языки пламени охватывали его, но не причиняли вреда.
* * *
Вечером за ним вернулись. Нерожденный открыл глаза, попытался встать, но это ему далось с трудом. Его небрежно подхватили и поволокли внутрь…
* * *
…— Эй, че тут расселись, свиньи вонючие! — гаркнул на тут же оторопевших разномастных вояк пузатый мужик в потрепанном кафтане и с саблей на поясе.
— Смотрите мне, а то погоню прочь с вольницы, пойдете побираться или вон обратно к господину на поклон, — непонятно почему, но от этих слов он засмеялся с надрывом.
Вояки, бывшие неделю назад обычными крестьянами, бормотали между собой и в сердцах посылали удаляющегося прочь пузатого мужика на всю длинную дорогу, желая от души тому мужской слабости.
