Связь у нас там была через спутник.
Ну, залез я через нашу тарелку в интернет, и чёрт меня дёрнул посмотреть про этих двоих, про которых археологи-то говорили.
Вот блин. Понятное дело, то, что я узнал, меня совсем не обрадовало. И я срочно выпил ещё – уже из своих и Надиных запасов. Продезинфицировался, так сказать. А поскольку я уже выпил, то то, что всё вокруг поплыло, как в кривом зеркале, и в ушах зашумело-зазвенело, меня вначале не насторожило.
Однако на то, что часа через три шея раздулась и покраснела, внимание обратить-то уж пришлось.
Потопал я на заплетающихся снова к доку. И стало меня трясти, как в лихорадке… А тут и Надя, увязавшаяся со мной, стала причитать, да за голову хвататься. Док, смотрю, кинулся к Лесли и «доценту». Ну, думаю, труба дело.
Температура полезла, и задыхаться я начал. Вырвало меня кислятиной какой-то. И сполз я со стула куда-то прямо на пол…
Плохо помню, что было дальше. И Нед, всё что-то мне вкалывающий, да «абсцесс» на шее через «дренаж» пытающийся вывести, ничего сделать не может: ситуация – ну прямо как с бедолагой поваром! Сами понимаете, оптимизма я особого не испытывал. Тогда МакАллистер и вызвал по рации частный вертолёт, и меня с одним из наиболее сознательных охранников, универсальной кредиткой, и пачкой наличных денег отправили прямо в Гватемалу, в их лучший госпиталь. Ничего этого я уже не помню – отключился. В вертолёте, вроде, ещё раз вырвало меня… Или нет?..
Честно: не помню. Провалился в чёрную вату…
В себя я пришёл уже только там, в госпитале.
Всё как в тумане плывёт, и все лопочут что-то по-испански, и сестра, и врач, а я лежу, моргаю на них – баран-бараном, а вот родного-то языка так и не выучил. Мамочка всегда общалась с нами только на английском – чтобы, значит, произношение не испортило нам карьеры – не знаю уж, какую карьеру она имела в виду…
Ну, потом пришёл в палату мой заспанный провожатый, рассказал – что да как.
Оказывается, делали мне даже две операции, чтобы удалить абсцесс, и ещё какую-то фигню, которая вылезла после его удаления… Что без сознания я провалялся двое суток. Что была у меня даже клиническая смерть – все уж думали, что я присоединюсь к повару.
Не присоединился. Честно говоря, чувствовал я себя не так уж плохо, только радио всё время мешало – и думать и слушать. А когда я попросил сделать его тише, или выключить, все только переглядывались. Может, подумали, что у меня не всё, типа, в порядке с головой-то, глюки начались. Ну, я и заткнулся. Ладно. Тогда, в первый-то день, я и сам ничего толком не понял. Да и голова сильно кружилась… Почти сразу снова заснул.
