Алина не испытывала чувства бешенства. Она принадлежала к другому классу людей. Волна эмоций настигла ее лишь в тот момент, когда она увидела лицо матери. Та лежала на больничной койке, застеленной чуть пожелтевшим от времени постельным бельем. Свет полуденного солнца касался ее иссушенных рук и лица.
– Мама, – тихо прошептала Алина, остановившись в дверях палаты. Мужчина с сединой в бороде, откланявшись, удалился по своим делам.
На Алину посыпались взоры других обитателей палаты. Молодой парень, чья койка находилась в углу палаты, проявил заметный интерес к вошедшей. Светловолосая женщина бальзаковского возраста окинула ее оценивающим взглядом и продолжила решать сканворд. Да вот только матерь никак не отреагировала на ее появление. Сердце Алины сжалось.
– Привет, дорогая, – с оттенком неподдельной ласки сказала Вика, сжимая руку матери. Она подставила поближе к больничной койке табуретку, которая, подобно безмолвному стражу, стояла около деревянной тумбочки с личными вещами Василисы Одинцовой. – Ну, как твое самочувствие?
Мать посмотрела на младшую дочь. Она улыбнулась чуть заметно. Ее бледные губы дрогнули.
– Все хорошо, доченька, – ответила она, и улыбка ее, по-матерински добродушная и лучезарная, стала еще шире. Взгляд ее, подернутый туманом, вызванным эффектом обезболивающих препаратов, переместился с лица младшей дочери на лицо старшей.
Алине в ту секунду захотелось убежать прочь. Тело ее само по себе качнулось в сторону двери. Она удержалась. Выдохнула. Улыбнулась. Она не могла дать волю чувствам.
– Здравствуй, мама, – сказала она, оставаясь на расстоянии в несколько шагов.
– Алина? – по лицу матери пробежала тень сомнений.
Могла ли она спутать родную дочь с другим человеком? Пусть и такую далекую, но родную. Пожалуй, для родителя это не сулит ничем хорошим. И даже в дни предсмертной боли, когда все вокруг говорят, что жизнь еще впереди, что все будет хорошо, но слабый огонек надежды потухает где-то вдалеке, только лишь пустой человек станет пренебрегать такими вещами. Жестокость и гордыня выжигают человека изнутри. Вера и любовь делают его похожим на саму мать-природу. Соблюдается некий баланс, не столь понятный нам лишь из-за нашего ограниченного восприятия.
– Да, мама. Это я.
Вика чуть обернулась к сестре и стала наблюдать за глазами, взгляд которых не находил себе места. Она, возможно, и хотела бы помочь сестре, но прекрасно понимала, что этот момент Алина должна пережить сама. Да и младшая сестра для старшей – нисколько не помощник, а чаще всего лишь обуза. Так, по крайней мере, случилось в их семье.
