Дневник выглядел настоящим ветераном. Он был потрепанным, как бестселлер с библиотечной полки, который пользовался повышенным спросом.
Листая страницы, папа заметно мрачнел.
— Так-так. Сплошные трояки, а по русскому — двойка!
Его тон не предвещал ничего хорошего.
— Я двойку исправил, — вставил Леха.
— Все равно. Хватит балбеса гонять. Скоро контрольные. Пора браться за ум. Вот тебе упражнения. Пока не сделаешь, на улицу не пойдешь.
Щедрой рукой папа галочками отметил нужные задания.
— Ты что? Это же за неделю не переписать! — ужаснулся Леха.
— Ничего. У тебя два дня впереди. За выходные управишься. Не грех иногда и напрячься, — сказал безжалостный папа.
Мама подхватила:
— И так целый год гулял. Конец года на носу, а он не чешется.
Леха глянул в окно. В такую погоду запереть его дома было бесчеловечно. Весна набирала силу, и все живое стремилось к солнцу. Леха трепыхнулся, чтобы донести до папы эту мысль, но хмурый родитель даже слушать не стал. Помилования ждать не приходилось.
После завтрака родители отправились по магазинам, а Леха остался корпеть над ненавистными упражнениями. Когда за ним, по обыкновению, забежал Женька, Леха тяжко вздохнул:
— Меня не пускают… Говорят, контрольные на носу. Ну ты же их знаешь.
Он с досадой махнул рукой.
— Что же, ты так и просидишь все выходные без окон, без дверей, как последний дуралей? — спросил Женька.
— Можно подумать, у меня есть выбор! — угрюмо огрызнулся Леха.
— Выбор есть у каждого, — философски заметил Женька и добавил: — Ты своих предков совсем распустил. Их воспитывать надо.
— Ну и сказанул! Как же, воспитаешь их! — фыркнул Леха.
— Воспитать можно кого угодно, только для этого сначала надо самому стать личностью, — заявил Женька.
— Ха! Да мои родители какую угодно личность в бараний рог свернут и не поперхнутся, — возразил Леха.
— Это потому что ты бесхарактерный.
Подобное заявление задело Леху не на шутку. Легко Женьке говорить, когда ему еще ни разу не запретили выходить во двор.
— Никакой я не бесхарактерный, — насупился он.
— Это мы сейчас проверим. Вот скажи: кто ты такой?
— В каком смысле?
— В самом прямом.
— Ну пацан.
— А еще?
— Ученик.
— А еще?
— Ну Потапов Леха. Чего ты пристал?
— А то, что это без характера ты — Леха. А с характером ты уже не Леха.
— А кто же я тогда, по-твоему? Пушкин, что ли? — усмехнулся Леха.
— Ты — узник. Жертва родительского деспотизма.
— Чего-о?! — вытаращился Леха.
— «Вскормленный в неволе орел молодой…», — продекламировал Женька, — вот ты кто. Понятно?
