Фанетта рассмеялась.
— Моне… — забормотал Джеймс. — «Старческие „Кувшинки“»!
Он закашлялся в бороду, а затем заговорил медленно и размеренно:
— Попробую объяснить тебе, Фанетта. Видишь ли, Моне очень много путешествовал. Он объездил всю Европу. Видел картины всех великих мастеров. Они ведь все разные. Разные люди видят мир по-разному. Моне хорошо это понимал. Особенно внимательно он изучал японскую живопись. Позже у него отпала необходимость путешествовать. Ему хватало пруда с кувшинками — и хватило на тридцать лет. Всего одного пруда! Хотя пруд оказался достаточно большим, чтобы произвести революцию в мировой живописи. Да и не только в живописи! Моне изменил взгляд людей на природу. Людей во всем мире! Понимаешь ты это? Отсюда, из Живерни! В ста метрах от того места, где мы сейчас стоим! А ты говоришь, что у Моне был старческий взгляд…
«Бла-бла-бла…»
— А я все равно сделаю наоборот! — твердо сказала Фанетта. — Я же не виновата, что здесь родилась. Поэтому я начну с «Кувшинок», а закончу всем миром. Вот увидишь, у меня будут такие «Кувшинки», каких не видел никто и никогда. Даже Моне не осмелился бы такие написать! Мои будут цвета радуги!
Джеймс вдруг наклонился и обнял Фанетту.
«Ну вот, опять чудит! И вид у него какой-то испуганный. Чего он боится?»
— Наверное, ты права, Фанетта. В конце концов это ты художник. Тебе виднее.
«Зачем он меня так сильно сжал? Я сейчас задохнусь!»
— Никого не слушай! — продолжал Джеймс. — Даже меня! Ты выиграешь этот конкурс, Фанетта. Ты просто обязана его выиграть. Ладно, давай собирайся. Уже поздно, тебя мать ждет. Картину не забудь!
Фанетта пошла через пшеничное поле. Джеймс крикнул ей в спину:
— Если ты убьешь в себе этот дар, то совершишь страшное преступление!
«Какие он иногда глупости говорит, этот Джеймс».
Джеймс смотрел на удаляющийся силуэт девочки. Затем склонился над ящиком с красками. Дождался, когда Фанетта перейдет через мост, и открыл ящик. Руки у него дрожали. Пока Фанетта была рядом, он сдерживался, но теперь притворяться стало не перед кем. По лбу у него катились крупные капли пота. Трясущимися пальцами он откинул крышку — жалобно скрипнули слегка заржавевшие петли.
На внутренней крышке ящика было написано:
«ОНА МОЯ
ЗДЕСЬ, СЕЙЧАС И НАВСЕГДА».
Под этими словами был нарисован крест — просто две пересекающиеся черточки. Джеймс понял, что это угроза. Смертельная угроза. Его колотило. Из-за недавнего убийства по всей деревне рыщут сыщики, но спокойнее от этого не становится. Опасность как будто пропитала всю атмосферу.
