— Фанетта, у тебя есть друзья?
«Джеймс, ну почему я никогда не задаю тебе таких вопросов?»
— Конечно. А ты как думал?
— Ты почти все время одна…
— Ты же сам говорил, что я должна быть эгоисткой. Когда не пишу, я провожу время с друзьями.
Джеймс медленно шел по полю, один за другим складывая мольберты — исполнял свой ежевечерний ритуал.
— Но раз уж ты спросил, ладно, так и быть, отвечу. Они меня раздражают. Особенно Винсент. Тот самый, что прокрался сюда в прошлый раз. Он за мной по пятам ходит. Я его зову банкой с клеем.
— С лаком!
— Что-что?
— Банкой с лаком. Для художницы лак полезнее клея.
«Иногда Джеймсу кажется, что у него есть чувство юмора».
— Есть еще Камиль, но он слишком задается. Считает себя вундеркиндом, представляешь? А из девочек — Мэри. Плакса. И подлиза. Терпеть ее не могу.
— Никогда этого не говори, Фанетта.
«А что я такого сказала-то?»
— Не говорить чего?
— Я ведь тебе уже объяснял, Фанетта. Природа наградила тебя редким талантом. Да-да, не делай вид, что не понимаешь. Ты хорошенькая, умная и сообразительная. Живописный дар дан тебе свыше — как будто фея осыпала тебя золотой пылью. Но ты должна быть очень осторожной! Другие будут тебе завидовать. Потому что у них будет далеко не такая счастливая жизнь, как у тебя.
— Чепуха! Ты говоришь чепуху! И вообще у меня всего один настоящий друг. Его зовут Поль. Ты его еще не знаешь. Я его как-нибудь сюда приведу. Он согласен. Мы с ним вместе совершим кругосветное путешествие. Он сказал, что повезет меня по всему миру, чтобы я могла писать. В Японию, в Австралию, в Африку…
— Не уверен, что в мире найдется человек, способный на такой подвиг.
«Джеймс, иногда ты меня просто бесишь».
— Уже нашелся! Это Поль.
Он отвернулся и начал собирать в ящик тюбики с красками. Фанетта скорчила ему рожицу.
«Джеймс ничего не понимает. Если честно, я сама не понимаю, что он сейчас делает. Смотрит на свои краски, как баран на новые ворота».
— Джеймс, ты что, заснул?
— Нет-нет. Все нормально.
«Какой он временами странный».
— Знаешь, Джеймс, я хочу написать на конкурс что-нибудь другое, не ведьмину мельницу. Эта твоя идея насчет повторения картины с папашей Троньоном… Что-то она мне разонравилась.
— Ты так думаешь? А Теодор Робинсон…
— Я знаю, что напишу! — перебила его Фанетта. — Я напишу «Кувшинки»! Но не старческие, как у Моне! Я напишу молодые «Кувшинки»!
Джеймс смотрел на нее испуганно, словно она произнесла страшное святотатство.
«Как он покраснел! Того и гляди, сейчас лопнет. Вылитый папаша Троньон!»
