Рублев достал сигарету, почти целую, из пачки и показал.
– Вот она, товар-рищ стар-ршина.
– И карманы окурками пачкать не положено, – все еще строжась, проговорил старшина. – Иди и выкинь в урну. Разволновался! Забылся! Солдат называется… На первый раз прощаю. Понял?
– Так точно! – ответил Рублев, собрал письма и обратился к начальнику заставы: – Р-разр-решите идти, товарищ майор?
Через четверть часа, взяв ножовки и садовые ножницы, вышли они с заставы и спустились вниз, в старое русло. Свернули с дороги в камыши, и сразу стало трудно дышать.
Первый раз Рублев оказался в зарослях камыша днем, когда солнце в зените и припекает так, что все живое – и птицы, и насекомые, и зверушки – стараются укрыться в тени. Ему показалось, будто попал он в парилку как раз в тот момент, когда на полке хлестал себя веником Яков Нечет и просил умоляюще, со стоном, плеснуть на каменку еще ковшик. Но если в парилке пахло распаренным веником, то в камышах воздух был затхлым, словно протухшим, и пыльным. Белая камышовая пыль сразу же легла тонким слоем на зеленые фуражки, и они стали уже не зелеными, а седыми, вскоре же вовсе белыми. Побелели, словно их обсыпали сахарной пудрой, гимнастерки и брюки, пыль въелась в голенища сапог, от нее нестерпимо першило в горле.
Так же много в камышах, как и пыли, было комаров. Они зло зудели, лезли в глаза и нос, в уши, облепляли шею, лоб и, как ни отмахивался от них Рублев, они наседали, мстя, казалось, за то, что люди потревожили их, в такую жару выгнали из тени широких камышовых листьев.
«Дает майор! – с неприязнью думал Рублев. – Что, нельзя по дороге идти?»
Антонов же, словно поняв мысли Рублева, повернулся к нему и повелел:
– Сильней приминай камыш. Чтоб не вдруг поднялся. Самому здесь ходить. По дороге нельзя. Просматривается она с сопредельной стороны в нескольких местах. И если засекут, что наряд здесь прошел, а обратно не вернулся, догадаются, что есть у нас где-то на реке пост наблюдения.
Более часа проминали они новую тропу до песчаной гряды, когда же вышли в конце концов из камышей, едва ощутимый ветерок коснулся их потных лиц, и они вздохнули полной грудью сухой, горячий воздух, полный аромата луговых цветов. Словно из ада в рай попали.
– Потр-ряс! – с наслаждением протянул Рублев и еще раз глубоко вздохнул. – И комар-ры, собаки голодные, остались в своих вонючих логовах.
Антонов, вытерев платком пот на лице и шее, скомандовал:
– Дальше – под прикрытием барханов пойдет тропа. Пригнуться – и за мной.
