Он цедил эти слова, одновременно изучая вблизи мое лицо, готовый к отступлению в любую минуту, но я молчал, вглядываясь в омываемое тенями лицо покойника, не делая ни малейшего движения, и это явно придало ему смелости.
— Конечно, это не мое дело... я только... — дышал он мне в висок, — однако, если мне позволено будет спросить, в надежде споспешествовать, обычным служебным порядком, вы... уполномочены высокой инстанцией?
— Да, — ответил я.
Губы у него восхищенно раздвинулись, обнажая большие, лошадиные зубы. Он стоял, болезненно улыбаясь, словно наслаждался моим ответом.
— В таком случае позвольте сказать... если я не мешаю?
— Нет.
— Благодарю... Все многочисленнее упущения воинства...
— Господнего? — подсказал я.
Улыбка его стала вдохновенной.
— Господь не забывает о нас никогда... я имею в виду дела нашего Отдела.
— Вашего?
— Так точно. Теологического... Отец Амнион из секции конфидентов в последнее время растратил...
Он продолжал говорить, но я уже не слушал — потому что оттопыренный мизинец покойника дрогнул. Леденея, чувствуя на своей шее омерзительное, теплое дыхание офицера-монаха, я вглядывался в этот палец. Все остальные, полусогнутые, плотно прилегали друг к другу, будто вылепленная из воска вогнутая раковина; только мизинец, вроде бы более пухлый, розоватый, подрагивал, и мне почудилось, что в этой невозможной выходке, в дрожащей игривости движений я узнаю рассеянно-бодрую натуру старичка. В то же время было в этом движении нечто бесплотное, удивительно легкое, заставлявшее думать не столько о воскресении, сколько о мельчайших и быстрых движениях насекомых, из-за которых, к примеру, чуть заметно размазываются контуры брюшка перед самым взлетом. Расширенными глазами я ловил эту дрожь, все более явную, непрекращающуюся.
— Этого не может быть! — вырвалось у меня. Монах припал ко мне, наполовину согнувшись.
— Слово чести! Клянусь! Долг службы не позволил бы мне осквернить уста ложью...
— Да? Ну... тоща... расскажите о ваших... занятиях, — почти машинально ответил я и вдруг понял, что предпочитаю его отвратительную настырность перспективе остаться один на один со старичком, словно надеясь, что в присутствии сразу двоих, покойник не отважится на что-нибудь большее.
— Исповедные картотеки содержатся в небрежении... контроля нет... половина наших, осведомителей провалена... офицер-привратник не следит за своевременной доставкой пропусков и извлечений из дел..: в Секции движения душ совершенно запущена провокационная деятельность...
