– Сорок два мне года, – словно отвечая её мыслям, произнес кладбищенский сторож. – Так записали в сельсовете. Но тут может быть ошибка. Родители сгинули, и годов моих точно никто не помнит. От того и зовусь я Никто.
Ксения отвернулась, пытаясь спрятаться от его взгляда, зашла с другой стороны костра, привалилась спиной к спине Пеструхина и даже ухитрилась задремать. Сквозь сон слышала она запах ядреного курева, треск горящих веток и тихий голос пришельца из леса, на все лады произносивший одну и ту же фразу:
– Надо же, с самой Москвы люди! Вот уж не чаял, не гадал! Вот уж сподобился Вовка!
– Много у тебя табака? Ещё есть? – осторожно спросил лейтенант.
– Есть, – был ответ. – Но не здесь. В лесу припрятано.
– Запасливый, – пробормотал политрук неодобрительно. – На последние трудодни махрой запасся? Может, ты всё-таки не член колхоза? Может, с кладбищенских дел кормишься? Может, ты лишенец? Недобитый враг трудового народа?
Не обращая внимания на болтовню политрука, кладбищенский сторож каждого оделил куревом. Нашлось у лесника и вяленое мясо, и хлеб, и сушеная морковь, которую заварили кипятком и пили с наслаждением.
– Вот хорошо! – приговаривала Ксения.
– Чего хорошего? – едва слышно отозвался Соленов. – Это и есть голод.
Впервые за три дня они наелись досыта. Вовка быстро рассовал по карманам остатки еды, кисет, обрывки бумаги и коробки со спичками, не забыв наделить махоркой всех желающих с запасом. Даже для Ксении он скрутил «козью ножку». Но та отказалась.
* * *
Утром третьего дня снег валил крупными хлопьями. Лыжи увязали в белой мякоти. Они двигались медленно, а Вовка Никто вовсе отстал. Канонада утихла. Теперь они слышали только скрип снега под лыжами и собственное дыхание. Когда Соленов принял решение выйти на дорогу? Ксения не помнила этого. Она просто следовала за спиной Пеструхина. Взобраться на дорожную насыпь ей помог всё тот же старшина. Путь по большаку прокладывал Соленов. Он и пал первым. Просто распластался поперек быстро увеличивающегося красного пятна. Пеструхин, с невероятной для человека его возраста и комплекции ловкостью, прянул в сторону, прочь с дороги. Ксения последовала за ним. Скатываясь в придорожную канаву, она слышала щелчки выстрелов и внятную брань Гусельникова. Тот был ещё жив. Старшина тоже оказался неподалеку. Пеструхин сосредоточенно отстреливался, с предельной аккуратностью целясь при каждом выстреле. Ксения достала из кобуры пистолет. Противника она не видела. Слышала лишь голоса. На дорожном полотне тарахтел мотор, слышались шаги, лязг железа, брань, одиночные выстрелы. Наверное, это стрелял Гусельников. Ведь автомат был у лейтенанта, а он… Глаза Ксении затуманились слезами. В этот момент Пеструхин приподнялся, сделал выстрел. Что-то тяжело упало на дорогу.
