Уже в октябре 1796 года, после неудачного сватовства великой княжны Александры Павловны, написал он Нелидовой письмо, в котором приглашал ее посетить Гатчину, но получил от нее отказ.
«Я объяснила ему, — писала она Куракину, — деликатно, но со всею прямотою честного сердца, которое никого не хочет держать в зависимости, что решение мое непоколебимо. Пусть он примирится с ним раз навсегда, я надеюсь на это! Пусть он встретит нового друга, который мог бы предложить ему сердце, подобное моему в отношении в нему! Его счастье будет всегда одним из предметов самых горячих моих молитв, но это все, чем я могу и хочу ему содействовать. Почему вы хотите, чтобы я виделась с ним? Встреча с ним возбудила бы во мне только неприятные чувства, которые он должен бы был желать потушить, если бы имел самое маленькое уважение к моим чувствам к нему: если бы какие-либо непредвиденные обстоятельства заставили меня с ним встретиться, он не нашел бы во мне того, что, быть может, надеется найти… Думаете ли вы, что он не сознавал, не предвидел всего того, что я должна бы чувствовать, когда он предавался всем своим сумасбродствам, как человек без сердца? Если бы это была только несдержанность, быть может, я могла бы возвратиться к нему. Но в его поступках проявилась низость (la bassesse), предательство. Он унизился в моих глазах и в глазах всех тех, которые не находили своей выгоды в его дурачествах, в его недостойных выходках, на которые я до того времени считала его неспособным. Его угрызения совести, как бы искренни они ни были, не очистят его в моих глазах и не заставят меня уступить или забыть, на что он при случае бывает способен, и хотя бы я даже была уверена, что я не буду более подвержена какой-либо опасности, но впечатление уже произведено и не может изгладиться. Пусть все то, что я вам говорю сейчас, не повлияет на ваше сердце и не удалит вас от того, кто только в вас имеет истинного друга! У вас нет причин, ради которых я должна была отказаться от его дружбы, и пусть Господь сделает его способным ценить вас всегда! Вы этот момент я получила целую кучу извинений и оправданий (от Павла), которые прервали мою беседу с вами и я снова повторяю вам, что все это только усиливает мое отвращение. Ах, дорогой князь, не говорите мне ничего в пользу вашего друга: я могу чувствовать наклонность только к благородному сердцу, и все поступки, ему чуждые, внушают мне непреодолимое отвращение»
