Не обращая больше внимания на гостей, она продолжала заниматься своим делом: закончила расписывать пентаграмму, принесла металлическую чашу и поставила ее на стол. В центр пентаграммы поместила непонятный сморщенный комок. Присмотревшись, Ромиль опознал череп какого-то животного, обтянутый кожей. «Кошка, наверное», – решил он.
Наконец старуха уселась обратно в кресло, выпила еще лимонаду и сказала:
– Теперь молчите все.
Она взяла чашу, пристроила ее у себя на коленях и принялась водить по ее наружному краю кусочком металла, который висел на цепочке у нее на шее. Заунывный и не слишком приятный звук поплыл по комнате. Райтвелл морщился – у него заныли пломбированные зубы. Ромиль схватился за руку – боль, казалось, пульсировала в такт изменению звука. Одна Синтия сидела спокойно, не проявляя никаких эмоций. Именно поэтому мужчины по-настоящему испугались, когда она вдруг сказала громким голосом, в котором явственно слышались чужие интонации:
– Я здесь. Чего тебе?
Райтвелл буквально подпрыгнул на месте и впился глазами в лицо Синтии. Ромиль вжался в дальний угол дивана, стремясь увеличить расстояние между собой и девушкой. Синтия сидела неподвижно, дышала ровно, глаза ее невидящим взглядом смотрели на горящую свечу.
– Вылечи его боль, – велела старуха.
В комнате повисла тишина, Ромилю показалось, что рука стала болеть меньше. Но прежде, чем он успел обрадоваться, Синтия сказала:
– Не могу. Это сделал тот, кто сильнее меня.
– Скажи, как нам вылечить его боль? – спросила старуха.
Опять долгая пауза, потом равнодушный ответ:
– Нельзя вылечить то, чего нет. Он должен выполнять предназначение. Стать тем, кем должен стать.
Дыхание Синтии заметно участилось, и последние слова она выговаривала с трудом. Старуха смотрела на нее с тревогой и, как только девушка умолкла, крикнула:
– Уходи, оставь ее! – И принялась водить металлом по чаше, которая издавала теперь еще более нестерпимый и пронзительный звук. К нему добавился крик девушки, потом Синтия захрипела и повалилась на бок. Испуганный Ромиль вскочил и отступил подальше. Старуха глянула на него сердито, свечи мигнули. Миссис Лумос отшвырнула чашу и закричала:
– Откройте окна пошире, ей нужен воздух!
Пока Райтвелл суетился возле окна, старуха принесла воды и плеснула в лицо бесчувственной девушке. Синтия задышала ровнее и тихо прошептала:
– Я в норме, бабушка.
– Полежи пока, я чаю тебе сделаю.
Пока миссис Лумос гремела чем-то в кухне, в комнате царило молчание. Синтия отдыхала, Райтвелл обдумывал увиденное, Ромиль пытался осознать слова духа.
