– А ведь Ильхан Амиев поплатился за то же самое, что и Витковский, – спокойно вставил Ракитин, и все дружно примолкли, переваривая вновь открывшуюся перспективу в расследовании.
Первым, как всегда, сориентировался наш бравый комиссар – вот что значит опыт!
– Нужно немедленно собрать всю имеющуюся информацию на эту Тудегешеву, – жестко сказал он. – Велесов, что вы про нее накопали?
– Только то, что она училась на том же факультете, что и Ильхан Амиев, но на курс младше. Там они и познакомились.
– И это все? – поднял брови Николай.
– Больше не успел, господин комиссар…
– М-да, – Берест озадаченно почесал мундштуком трубки за ухом. – Котов, ты же у нас большой специалист по женской части, да к тому же журналист. Проработай этот вопрос.
– А почему чуть что – сразу Котов? – честно возмутился я. – Вон, Павел у нас – молодой и подающий надежды, да еще такой… видный!
– Вот потому, что подающий и видный, он и будет заниматься другими делами, – отрезал Николай, и стало ясно, что спорить на сей раз бесполезно. – Кстати, что там с Красилиным, выяснил?
– Выяснил, – вздохнул я. – Игнат Васильевич, конечно, очень зол на Амиева, но такие, как он, на родственниках не отыгрываются. А вот прикрыть его надо: не ровен час, «азеры» вендетту начнут – тут Красилин первый кандидат.
– Согласен с Котовым, – откликнулся Ракитин. – К тому же после экспертизы все подозрения с него снимаются автоматически.
– А вдруг это все-таки он? – уперся Данила. – Может, он этой Тояне и помогает как раз?
– Ну, так проверьте! – рявкнул комиссар. – А вы, Олег Владимирович, займитесь окружением Амиева и его возможными связями с «Сибинвестбанком». Велесову организовать охрану и наблюдение за Красилиным. Все! Свободны.
Из кабинета мы вышли все вместе и, не сговариваясь, направились в «курилку» – холл второго этажа, где стояли полукруглые диваны вокруг стеклянных журнальных столиков, а возле них «цвели» пепельницы на высоких ножках, похожие на большие чумазые ромашки. Здесь было обыкновенно тихо и безлюдно: новшество придумал еще предшественник Береста якобы для удобства посетителей. Но никто так и не понял глубины замысла: неужели нормальный человек, пришедший на допрос, опознание или с жалобой станет в ожидании приема у следователя спокойно почитывать газеты или разглядывать журнальчики? Бред! А вот покурить и поговорить в неформальной обстановке – место было в самый раз. Вчетвером мы расселись друг против друга, закурили все, кроме Велесова, и только тогда Ракитин сказал:
