– Да? – спросил я, чувствуя что-то вроде вызова. Как это, простите, чушь?! Нас столько этим пугали и развлекали, а какой-то мужик в трениках отменяет все масонство одним махом!
Он вздохнул:
– Масонство – это ритуал, это объявленное, закрепленное членство и так далее. Такая же чушь, как ротари-клубы, Римские клубы, союзы там всякие. Жискар д’Эстен поругался со своими масонами, потому что отказался ехать в их ложу, чтобы приниматься в члены: я президент, и хочу, чтобы во дворце. Анекдот!
– А-а, – сказал я, потому что в этом месте подразумевалась моя реплика.
– Вся суть в том, что никто как бы не принимает глобальных решений. Глобальные шаги складываются из тысяч мелких шажков, которые иногда могут делаться и в сторону от смутно ощущаемой основной линии. Но в результате потом все суммируется в одном глобальном действии. Центр везде и нигде. – Он чему-то криво усмехнулся и быстро добавил: – И власть эта – действующая, а не воображаемая сила.
Я понимающе закивал.
– И вы решили, что в случае с Ипполитом Игнатьевичем мы имеем дело с частным случаем проявления этой самой… силы?
Выходило здорово: Ипполит Игнатьевич – член мирового правительства.
Человек в трениках навел на меня световую струю своего фонарика и несколько секунд молчал – что за следовательские манеры? Потом выключил свет и сказал тихо:
– Именно так.
Уровень опьянения во мне понижался, и я начинал рассматривать картину, обнажаемую отливом. Дяденька был, конечно, интересный, но с несомненными тараканами в голове. Остается только понять, почему у него здесь такие коньячные привилегии. И что бы это могло значить для меня.
Хозяин камеры вдруг заговорил снова и с какой-то новой энергией:
– Когда я увидел твою генеральскую визитку – очень разволновался. Смотрю, к этому очень-очень непростому делу с наездом на старушку протягивает руку такое наше ведомство. Значит, есть какие-то шансы. Столкновение двух сил. Когда рубят лес, у некоторых щепок есть шанс улететь подальше и спрятаться в траве.
Совсем он меня замучил своим образным мышлением. Но я решил терпеть до какого-нибудь конца.
– Оказывается, ты всего лишь одноклассник.
– По институту. Один поток. Я даже не знал, что у него такая длинная фамилия. Петя и Петя, а фамилия Плахов. – Зачем-то повторил я уже изложенные объяснения.
– Жаль.
– Вы же только что сказали, что это хорошо, что у меня эта визитка.
Он кашлянул, кажется, у него такой смех.
– Для тебя хорошо. Иначе бы тебя по-другому распрашивали. Не вонючими бомжами прессовали, а как следует.
