Лепехин отплюнул изо рта серый снег, провел ладонью по мокрой, со свалявшимися волосами голове — шапку он потерял, где-нибудь рядом в снегу лежит, надо поискать, но время, время, время! — поднялся.
— А ты, голуба, телишься долго.
Лепехин обтер рукой лицо, не сводя настороженного взгляда со своего неожиданного спасителя.
— Быстрее вон к тем елкам! Не успеем — встретимся на облаках!
— Успе-ем! — прохрипел Лепехин; пошатываясь, он разогнулся, потом резко, в три скачка достиг скирды, оттолкнул ногой вцепившегося руками в сохлые стебли щеголеватого немца, брезгливо копнул автоматным стволом сено с приставшими к нему пятнами крови.
— У тебя что, в тех машинах друзья едут? А? — выкрикнул парень.
Лепехин, задыхаясь, хрипя, — еще не отошел от прыжка, от смертной униженности, — расшвырял ногами сено, в притеми блеснуло гнутое дышло — руль мотоцикла, ухватился за него обеими руками, потянул из скирды. Отделилась большая охапка, медленно рухнула на Лепехина, запорошив пылью глаза.
— Ну! Помоги! — закричал он резким голосом, наваливаясь на мотоцикл всем телом. — Че стоишь?
Парень в кубанке мигом понял, он даже послабел лицом, с него стерлась насмешливость: упершись каблуками сапог в твердый низ скирды с проламывающейся ледяной коркой, помог вытащить мотоцикл.
Лепехин выбил из горла мокроту. Только бы завелась мотоциклетка сейчас, только бы завелась… Он с силой ударил каблуком сапога по рогульке стартера с напаянной на штычок резиной, но остывший за ночь мотор, как его осторожный Лепехин ни укутывал, ни утеплял, лишь слабо чихнул. Лепехин приложился к педали еще раз и еще, потом крикнул парню, неподвижно стоявшему сзади:
— Чего замер, как статуя, толкай!
Парень кинулся к коляске, послушно уперся в нее руками; Лепехин — тоже, толкая одной рукой мотоцикл в бензобак, другой в руль.
— Ну-у… Быстрей! — запаленно выдохнул он, ощерив зубы.
Мотоцикл недовольно чихнул один раз, звук был схож с пистолетным хлопком, засопел, потом хлопнул еще раз, другой и третий…
— Э-э-э! Ду-убинушка! — вдруг отчаянно, не к месту закричал Лепехин, вспомнив неожиданно, как техмастер ПАРМа, полуглухой сержант дядя Ваня Усов называл неисправные машины «дубинушками».
— Выручит — памятник поставим!.. — Парень в кубанке по самые колени погрузился в наст, под ним, казалось, сама земля затрещала.
Колеса вязли в снегу, медленно, слишком медленно вспарывая его… Но вот переднее всползло на лысую, твердую, хорошо обдутую ветром поверхность бугра, и они побежали, толкая мотоцикл из последних уже сил, задыхаясь, готовые распластаться, ослабшие, с лицами, залитыми потом. Тут мотоцикл завелся, обволокся вонючим бензиновым смрадом, и Лепехин на ходу уже дал полный газ, переключая рычаг скоростей.
