Василий несколько раз обошел по периметру прилегающую территорию: от ясеня — до зоопарка, от зоопарка — до пруда и разочарованно развел руками. Нигде ничего! Правда, в одном месте он обнаружил на асфальте две черные полосы, явно следы торможения какого-то легкового автомобиля, судя по базе — иностранного производства, но что могли дать они в сложившейся ситуации?
Несмотря на то что при въезде в парк был установлен знак «Пешеходная зона», сильные мира сего и днем и ночью гоняли по узким аллейкам на своих крутых тачках. Какая из них тормозила ночью у зоопарка и имела ли она хоть какое-то отношение к тому, что случилось с Анютой, установить не представлялось возможным.
Придя к такому обескураживающему выводу, майор присел на свежий пенек и достал очередную пачку «Винстона». Как Марк Твен, он бросал курить десятки раз, иногда периоды воздержания измерялись месяцами, но спустя какое-то время вредная привычка все равно брала верх…
В это время зазвонил мобильный.
— Ты где? — спросил Шелягов.
— На пеньке от ясеня, под которым мы когда-то пили водку. На месте преступ… происшествия растет совсем другое дерево.
— Не дуркуй, Васек! Ты же знаешь: у меня идеальная зрительная память.
— Когда ты, черт возьми, перестанешь спорить со старшими по званию?
— Как только — так сразу…
— Давай быстрей ко мне!
— Есть…
Егоршин выключил трубу и, наконец-то прикурив сигарету, неспешно двинул навстречу товарищу.
* * *
Андрей не стал игнорировать правила дорожного движения — оставил машину у входа в парк и пошел пешком. На мосту друзья встретились.
— Да… Наделала шороху твоя девица…
— Расшифруй…
— Все руководство на ноги поставила! Рахит (так розыскники за глаза называли своего начальника; в управлении ходили слухи, что на заре милицейской карьеры его фамилия звучала менее благозвучно — Рахитский) вообще обнаглел — стал лепить из меня сексота. Чтоб за лучшим другом присматривал!
— За мной?
— А кто у меня лучший друг? За тобой, Василий Давыдович, за тобой…
— Чем мотивировал?
— Мол, кто его знает, что произошло в парке… Неровен час, Егорка найдет виновных и устроит самосуд.
— Я могу.
— Зная твой норов, в этом никто не сомневается.
— Чует мое сердце, что начальству больше нас с тобою известно, Шеля… И это настораживает…
— Почему?
— В нашем деле самым информированным человеком должен оставаться кто? Правильно — опер. А никак не кабинетная крыса. Выходит, где-то ты недоработал, пока я по командировкам шастал…
— Опомнись, Василий, суток не прошло! Что я мог узнать за это время?!
