— Может, вы чем-то его обидели?
— Упаси боже… Это же голова! Умница! Величина! Мы каждую пылинку с него сдували!
— А в Израиль звонили?
— Да. Сестра сказала, что с ним часто бывает такое.
— Какое?
— Он может уйти с головой в работу, может, никого не предупредив, уехать в другой город, наконец, может кем-то увлечься и отключить все средства связи.
— Сколько же ему лет?
— Под семьдесят.
— И в таком возрасте…
— Лазарь еще бегает за каждой юбкой, — не дала закончить фразу Лариса. — Ах, как он ухаживает? Как?! Засыпает цветами, читает стихи, кстати, собственного сочинения, — она закатила черные очи и принялась вдохновенно декламировать:
Эту дверь я всегда открываю с волненьем,
Потому что за ней начинаешься ты,
Равнодушно подымешь глаза на мгновенье,
Мол, явился — и снова уткнешься в листы…
А я буду стоять, как ошпаренный, рядом,
Не понятный тебе, без надежд на успех.
Отвлекись, оглянись, приласкай же хоть взглядом
Человека, что любит тебя больше всех…
— Это он вам посвятил? — не преминул вставить свои «пять копеек» Серега.
— Не важно, — отмахнулась дама:
Монотонный дождь устал стучать
По обледеневшим серым крышам…
Я люблю — так хочется кричать,
Только ты меня, увы, не слышишь…
Егоршин лишь ухмыльнулся. Из рифмованных строчек в его голове откладывались исключительно вульгарные, а то и вовсе — матерные. «Стою на асфальте я, в лыжи обутый, то ли лыжи не едут, то ли я — вольтанутый!»
Ему вдруг захотелось прочесть этой сексапильной барышне что-то самое пошлое со своего богатого репертуара. Но кто знает, как отреагирует его спутница на грубость? Так и по мордам схлопотать не долго…
— Чему вы так загадочно улыбаетесь? — ехидно поинтересовалась Криштопа, наблюдавшая за ним через зеркало заднего вида.
— Да так… Вспомнил кое-что из классики…
— Прочтите!
— Стесняюсь…
— Ой, простите, нам направо, — вдруг вскрикнула она, спасая Василия от необходимости продолжать «светскую беседу». — Сама увлеклась — и вам зубы заговорила! Еще раз — пардон!
Максимов мастерски развернул машину и направил ее в узкий поворот, который они только что пропустили. Слева на фасаде пятиэтажки красовался номер 25, под которым на вывеске черной краской было выведено: «улица Декабристов».
— Приехали! — подытожила Лариса.
* * *
На третьем этаже они остановились.
Криштопа открыла своим ключом металлический шкафчик, включила предусмотренную неизвестным мастером подсветку и принялась шарить рукой под счетчиком. По выражению ее лица Егоршин сразу понял, что ключа на месте нет.
