Проснулись они за полдень от надрывающегося идиотски пронзительного звонка.
— Междугородний, — плаксиво определил Лаврентий, но сталь уже пробивалась в его голосе твердым «эр». — Родители? Откуда им? Кого разбирает?
— Вставать пора, — пропела Варька над ухом, перепорхнула через него, подала трубку и помчалась на кухню ставить кофе.
Так Лаврентий узнал о загадочной гибели Инки и, когда запиликала, загудела сигналами отбоя трубка в его упавшей руке, нелепые, страшней одна другой несуразные мысли забегали, заметались в сознании.
— Варька! — позвал Лаврентий обреченно и тяжко. — Варька! Вот черт! Хоть не просыпайся.
— Что случилось, Лавруш? — принеслась к нему она, бесстыже голая, с двумя чашками на блюдечках в руках. — Павел Моисеевич?
Лицо ее несравненного Лавруши было белее подушки, однако белизна эта шла не от вчерашних приключений или ночного времяпрепровождения, глаза его горели новым нездоровым лихорадочным светом, и взгляд этот, кроме ужаса и страха, ничего не выражал.
— Все! — тихо изрек Лаврентий. — Погиб я. Теперь настала моя очередь.
— Что ты! Что ты! Бог с тобой! — оставила чашки на полу Варька и бросилась обнимать его, прижимать к груди, как ребеночка. — Кто же звонил-то? Дьявольское наваждение, как есть! Трое суток на нервах! И не видать ни конца ни края.
— Теперь за мной придут, — еще мрачнее прошептал Лаврентий.
— Свят! Свят! Свят! Спаси и сохрани!
— Тише! Не поможешь.
— Ты расскажи, Лавруш. В чем дело-то? — Варька села на пол перед кроватью.
— Рассказывать мне нечего, — вытаращил на нее глаза Лаврентий. — Могу только гадать. Сам не знаю ничего. Одни предположения.
— «Ушастый»! Он, гад! И здесь проклятущий? — сердцем угадала Варька.
— «Ушастый»? — задумался, не спуская с нее глаз Лаврентий, но остыл тут же, махнул рукой. — Пустое. Я о другом. На нас охота!
— Чего?
— На нас охота идет, понимаешь?
— Что-то уж заплелся ты, Лавруш, совсем… Что-то уж слишком… запутался…
— Вот, кумекай своими куриными мозгами, — у Лаврентия засветилось подобие осмысления в глазах. — Сколько нас было-то в тот вечер? Веселая наша компания-то?..
Он, будто заглядывая в себя, в самые глубинные точки погрузившись, оттуда, из глубины, начал медленно извлекать:
— Так… Первая она. Светка…
— Что ты! — начала было Варька.
— Светку тоже считаем, она должна была явиться, но не пришла.
— Что же ты мертвую-то тревожишь? — вступилась все же Варька.
— Погоди ты! — оборвал он ее. — Светка и Вадим, Мартын и Димыч, Инка с Семеном и я. Итого семеро… Светка, значит, в ванной оказалась, эти двое — в тюрьме, разодравшись в пух и прах; выпадают четверо. Инка головой о бетонку под балконом у Поленова на работе; остались мы с Димычем, так как Семен в Саратове пока.
