— Он меня бросил! — кричала она. — Из-за той гадюки! Гришенька мой! Никому я не нужна!
Далее следовали причитания вперемежку с проклятьями и угрозами. Лилипут, видимо, привыкший к подобным сценам, отёр окровавленное лицо, убрал осколки с пола, осторожно вышел за дверь и присел на корточки тут же в ожидании, как побитая, но верная собака у ног хозяина. Ждать ему не пришлось.
— Зверёныш! — позвала она. — Ещё вина!
— Нинель… — лилипут нерешительно приблизился, дотронулся до края кровати. — Не пей больше. Тебе вредно.
— Где мой Гриша? — пьяным голосом сквозь рыдания спросила женщина.
— Я его не застал.
— Сроду ты не успеваешь. Найди! Скажи, я зову… Умру без него.
— Не станет он меня слушать.
— К чертовке той убёг.
— Что ты!
— Приманила она его!
— Подумай, что говоришь.
— Куда ж ещё?
— Ты забыла?
— Чего?
— Её ж нет.
— Нет? Как нет? Что ты брешешь!
Лилипут пустыми глазами оглядел хозяйку:
— Вы же сами… Её… неделя как нет.
XI
— Зря мы припёрлись.
— Это почему же?
— Не станет он нас слушать. Мы его не дождёмся. А явится — соврёт.
— Это Гришка-то?
— А кто же ещё.
Два человека, лузгая семечки, сидели на табуретах у порога в просторной пустой гостиной добротного деревянного дома. На полу и стенах между большими окнами красовались дорогие ковры, посредине на столе горел ярким блеском надраенный медный самовар; больше ничего и никого в гостиной не наблюдалось. Изредка из дверей, разбегающихся в многочисленные комнатушки, высовывались разномастные лукавые мордашки цыганят, щерились, таращились на незваных гостей и прятались, лишь те их примечали.
— Барон мне обязан по гроб жизни, — поправляя ладненький костюмчик, Лёвик Попугаев сплюнул шелуху в ладошку, зажал в кулаке. — Я не раз его хлопцев выручал.
И добавил, помолчав со значением:
— С лошадьми попадались милиции.
— Всё равно соврёт, — не сдавался товарищ Лёвика, степенный, уверенный в себе крепыш в кожаной тужурке с плечами волжского грузчика. — У них, цыган, не то, что у нас, — могила. Что случись, слова не вытянуть.
— Знамо.
— Вот и знамо. Как-то в таборе убийство было. Жених невесту на глазах у всех порешил. Это у них зараз, если баба непослушная. И что б ты думал?
— Ну?
— Лягавые наутро понаехали, а табор сгинул, как и не было. Они без суда вершат свои дела.
— Им суд не нужен. Известно.
— У них свой суд. А до чужих дел у них интереса никакого. Баба ж не цыганкой была?.. Или неизвестно до сих пор?
— Калач, — Лёвик закурил, пустил струю дыма в лицо приятелю, — дошлый ты мужик, слышал я, но чтобы до такой степени…
