— Лом? Откуда ему быть? Он ещё парится. Ты чего пургу метёшь?
— Выходит, отбарабанил.
— Академик травил, что на нарах загорает Лом, конторка[5] за ним не одна…
— Лопни мои зенки! Глянь!
— Буду я крутиться.
— Глянь! Вон Боксёр ещё гонит толпу наших. И девахи с ними. Сплошь биксы и десантницы. Это что же за балаган?
— Точно, — не сдержавшись, осторожненько повёл вокруг себя глазками и Тёртый. — Выходит, наш лягаш, как обещал, сюда на жмурика потараниться всю ельню[6] согнал.
— Кого же тогда замочили? — аж подпрыгнул Игрунчик. — Небось знатный пиджачок! Не слыхал, что братва гудит?
— Про мазурика-то?
— Ты прямо, грач какой-то, Тёртый! — сплюнул возмущённый Игумнов. — О чём кумекаешь? Проснись!
— Мне чего кумекать? — пожал плечами Тернов. — Меня квартальный наш, Фёдорыч, отловил. И сюда дуть велел. Сказал, что опознать надо жмурика. А кто таков? Откуда? У него разве дознаешься? Макитру только и нашли. Всплыла в мешке на речке.
— Сходняк прямо устроили! — сплюнул Игрунчик. — Что творят! Как что, за нас берутся. Моду взяли кучеров за помощников держать… Так и ссучиться недолго!
— Меня не застрючат, — хмуро буркнул Тёртый. — Я наседок за версту чую.
Сзади попытался протиснуться к дверям морга, прижимая приятелей к забору, нагловатый крепыш в броской отымалке[7].
— Браток, позволь, мне в обрез, — дыхнув тяжело на Игрунчика перегаром, процедил он сквозь зубы, не подымая головы.
— Слышишь, шкет? — обозлился Игрунчик, не двигаясь с места. — Все в ту дверь. И всем невмочь. Я вот пописал бы, а терплю.
— На свиданьице к покойничку спешишь, корешок? Мы впереди на очереди, — Тёртый пододвинулся к товарищу, совсем перегораживая дорогу нахалу. — Погодь немного.
И быть бы неминуемому скандалу или конфликту какому, но наглый в пёстрой расписухе[8] и фартовом кителе отымалку свою вежливенько так приподнял над бровками белёсыми, будто приветствуя с запозданием и Тёртого, и Игрунчика, осклабился вставным рядом жёлтых железок и полез обнимать обоих.
— Вот встреча, так встреча! Где б ещё? — вылупил глаза Игрунчик, ошалев. — Братан! Лёвик! Чтоб мне сдохнуть, не узнал… Долго жить будешь!
— Я, дорогой, — порадовался и тот в отымалке уже в объятиях Игрунчика. — Не узнал меня? Неужели так изменился?
— Да откуда ж? Какими судьбами? Ты же за морями, за лесами?..
— Всё! Под чистую, — развёл руки тот, наконец высвободившись.
— И тебя, значит, сюда?
— Угу.
— Ущучили?
— Тихо! — резанул из-под отымалки ножичками глаз Лёвик. — Наседок вокруг!
