– Болезненный припадок, державный царь, – ответил Актуарий.
– Какая тому причина?
– Причины болезни весьма различны; когда является какое-нибудь нарушение в составе крови, желчи или других соков, это нарушение влечет за собою болезненное состояние всего тела.
– Не читай мне лекции, а скажи, отчего я заболел. Не бойся, я за откровенность не рассержусь.
– Прости, великий царь, причина твоей болезни неизвестна. Не в теле кроется причина, не в крови, не в костях…
– А в чем же?
– Есть болезни души, это болезни невещественные…
– Так и у меня больна душа, по твоему мнению?
– Полагаю, что так, державный царь.
– Какое же ты можешь дать лекарство?
– Царь, я затрудняюсь…
– Говори откровенно, не бойся.
– Скажу прямо царь: я не знаю средства, которое могло бы облегчить тебя. Проси помощи у Бога.
– Хорошо, Актуарий, иди, ты мне больше не нужен.
Актуарий поцеловал его пурпурную туфлю и вышел из спальни.
Теперь все было ясно. Видение и припадок – это одно и то же, это – кара Божия.
Весть о событии, случившемся во время торжественного собрания, быстро долетела до гинекея. Зоя поспешила увидеть Михаила и, нарушая этикет, без доклада вошла в императорскую спальню как раз в то время, когда выходил Актуарий.
– Что с тобою, Михаил? Ты заболел, – участливо спросила она, подходя к его изголовью.
– Заболел, – сухо ответил царь, не глядя на Зою.
– Не голова ли у тебя болит?
– Нет, у меня болит душа.
– Если душа, так я утешу тебя.
Царица наклонилась и хотела поцеловать его.
Михаил приподнялся на кровати.
– Нет, не целуй, твои поцелуи ядовиты. Вспомни, что они сделали.
– Что же они сделали? Думаю, они доставляли тебе удовольствие.
– Ты ввела меня в грех, ты соблазнила меня, ты… ты во всем виновата.
– Полно, Михаил, успокойся. Дай я прилягу к тебе… Моя ласка успокоит тебя.
– Как, на этом ложе? Оно осквернено тобою и мною, оно нечисто, а ты хочешь еще больше осквернить его.
Михаил вспомнил, что он лежит на кровати царя Романа, и вскочил точно ужаленный. Он хлопнул в ладоши.
– Возьмите сейчас же эту кровать, – сказал он вошедшему слуге, и сожгите ее.
Слуги вынесли кровать.
Зоя опять подошла к Михаилу; она не понимала его чувства и, взяв его за руки, поцеловала в губы.
– Ищи утешения в моих объятиях, – нежно прошептала она.
Михаил стер рукою след ее поцелуя и сказал раздраженным тоном:
– Как тебе не стыдно, Зоя? Тебе пятьдесят лет, а ты все еще думаешь о наслаждениях. Тебе надо замаливать свои грехи, а ты, вместо этого, расточаешь грешные поцелуи.
