– Но…
– Мартин не знал комбинацию. Его не было здесь два года, и ему никогда не представлялся подходящий случай. Только три человека знают пароль: я, Пейн и Герберт. Я видела, что вчера ночью сейф открывали.
– Что-то забрали?
– Не думаю. Там никогда не лежало ничего ценного. Когда мой отец построил этот кабинет, то не стал им пользоваться. Я уверена, что его никто не открывал годами, никто из нас. Там лежали какие-то старые бумаги… Вряд ли что-то из них пропало. Ну, по крайней мере, из того, что я знаю. Но зато я сама нашла там кое-что.
Рэмпол решил, что ее состояние близко к истерике. Она встала с софы, открыла шкаф ключами, висевшими у нее на шее, и взяла оттуда груду пожелтевших бумаг.
– Прочтите это, – сказала она, задыхаясь. – Я доверяю вам и не хочу рассказывать об этом другим. Мне хочется с кем-нибудь поделиться… Читайте.
Он взглянул на бумаги, сосредоточился. Сверху было написано: «3 февраля 1895 года, моя копия стихотворения – Тимоти Старберт». Здесь чернила сохранились хуже. Содержание было такое:
Как назван был Гомера труд,
Скажите-ка, друзья?
Что сможет уберечь тебя
От вражьего копья?
Кто первым улетел с земли,
И друга он имел?
Кто в преисподней грешных ждет,
Но ты здесь не у дел?
Народ, что выжил после мук,
Что длились сорок лет?
И, чтобы не было разлук,
Скорей его налей!
Страна, что к Корсике лежит
Совсем недалеко.
И если видишь славно ты,
То береги его.
Что путнику среди песков
Увидеть не дано?
Тебе откроется вся суть,
Она на дне его.
– Мда, – сказал он, пробегая взглядом по строчкам. – Плохо сложенный текст, и я не нахожу тонкого смысла в написанном, насколько я вообще могу судить о поэзии… Что это?
Она серьезно посмотрела на него:
– Вы обратили внимание на дату? Третье февраля – это день рождения отца. Он родился в 1870 году, а в 1895 году ему исполнилось…
– Двадцать пять лет, – бросил Рэмпол.
Оба замолчали. Рэмпол уставился на притягивающие внимание слова с уже бо́льшим пониманием. Все самые дикие предположения, которые он и сэр Бенджамин выдвигали и которые доктор Фелл не поддерживал, обретали под собой почву.
– Позвольте мне продолжить, – сказал он. – Если, как тут написано, это «копия», то подлинник находится в комнате надзирателя. Да?
– Там находится то, что должен увидеть старший сын.
Она забрала листы из его рук, как будто ненавидела их. Дороти уже готова была скомкать их, но Рэмпол отрицательно покачал головой.
– Я много думала об этом и пришла к выводу, что это единственное объяснение. Похоже, что я права. Я представляла себе самые разные вещи, которые могли бы там находиться. Но, так или иначе, ничего не изменилось. Люди по-прежнему умирают.
