– Однажды я сломала руку.
– Руку! Сравнили!
– Это было на занятии с собакой. Доберман-пинчер сшиб меня с крыльца.
– Доберман?
– Очухалась, а он надо мной стоит, оскалился. Ну, я вспомнила, чему учили в «А ну-ка, псина»: главный кто-то один – либо ты, либо собака. Я и говорю ему: не вздумай. Сказала первое, что пришло в голову, – так мать мне говорила, когда что-нибудь запрещала. Не вздумай, говорю, и смотрю ему прямо в глаза, собаки не выдерживают такого взгляда, потом медленно-медленно встаю, а сама другой рукой поддерживаю сломанную правую руку. И чтоб мне провалиться, если пес тотчас не сел на задницу.
– Господи боже мой!
– В другой раз кокер-спаниель чуть не вцепился мне в глотку. Жуткая была сволочь, доложу я вам. А еще немецкая овчарка, кобель, цапнула меня за лодыжку. Подержал в зубах, потом выпустил.
Мюриэл подняла ногу и покрутила ступней. Щиколотка ее была не толще карандаша.
– А поражения у вас случались? – спросил Мэйкон. – Была какая-нибудь собака, перед которой вы спасовали?
– Ни разу, – сказала Мюриэл. – И ваш Эдвард счет не откроет.
Однако Эдвард, похоже, думал иначе. Мюриэл с ним билась еще полчаса, но пес ложился только по принуждению, категорически отказываясь делать это по собственной воле.
– Ничего, – сказала Мюриэл. – Почти все они так. Наверняка завтра он опять заупрямится, поэтому денек мы пропустим. Вы с ним повторите пройденное, а я приду в субботу в это же время.
Приказав Эдварду сидеть, она забрала деньги и выскользнула на улицу. Разглядывая пса в несгибаемо величественной позе, Мэйкон приуныл. Зачем вообще нанимать инструктора, если на тебя сваливают всю работу?
– Ну не знаю, не знаю, – пробурчал Мэйкон.
Эдвард вздохнул и пошел прочь, хотя никто его не отпускал.
До самого вечера пес отказывался ложиться по команде. Мэйкон лебезил, угрожал, улещивал; Эдвард сердито урчал и твердо стоял на своем. Роза и братья обходили их стороной и деликатно отводили взгляды, словно невзначай угодив в чью-то личную ссору.
Утром Эдвард кинулся на почтальона. Мэйкон успел схватить поводок, но инцидент породил сомнения. Как все эти «сидеть» и «рядом» смогут исправить главный собачий недостаток?
– Следовало бы сбагрить тебя в приют, – сказал Мэйкон. И дважды притопнул. Эдвард не лег.
Днем Мэйкон позвонил в «Мяу-Гав».
– Можно попросить Мюриэл? – сказал он, не вспомнив ее фамилию.
– Сегодня она не работает, – ответил женский голос.
– Понятно.
– У нее ребенок заболел.
Мэйкон не знал, что у Мюриэл есть ребенок. Внутри как будто что-то щелкнуло, теперь она выглядела несколько иной, чем ранее.
