Придя в себя, я вспомнил, почему я здесь, и посмотрел на дверь.
Она была открыта, и в комнате никого не было.
Я попрощался с девушкой, поблагодарив ее за помощь поцелуем. Она с довольной улыбкой посмотрела на меня и предложила заходить в любое время, так как со мной ей было гораздо лучше, чем с моим хозяином. Я понимающе улыбнулся, хотя и покраснел.
Вытерев пот влажной льняной тканью, я ненадолго задержался в нише, где стояла статуэтка, которой я не видел раньше, – фигурка Амона с готовым к соитию членом. Подобные изображения нередко встречались в таких домах, но я мог поклясться, что в прошлый раз этой статуэтки здесь не было, и это показалось мне странным.
Я отправился на поиски хозяйки этого веселого дома. Когда я ее нашел, она, наморщив лоб, наблюдала за танцовщицей. Похоже, она раздумывала, брать ее к себе или нет.
– Как по-вашему? Ее можно отослать во дворец?
Я не мог не рассмеяться.
– Что касается красоты – несомненно, но она совсем не умеет танцевать.
– Что вам надо? Вы чем-то недовольны?
– Доволен, и даже очень. Просто я хотел бы кое-что узнать.
– Информация стóит дороже плоти.
– Хотите, я направлю вас к визирю Рамосе? В своем рвении он не уступает его предшественнику Имхотепу. Возможно, он даст вам ценный совет относительно танцовщицы.
Хозяйка залилась краской. Наверняка она не привыкла к такому обращению.
– У меня есть могущественные покровители во дворце, – сказала она.
– А у меня всего один. Фараон. Меня не следует недооценивать, госпожа. Я могу оказаться еще менее терпеливым, чем мой приятель.
Она сдержала гнев.
– Что вы хотели бы знать?
– Ничего, что может вам навредить. Я просто прошу подтвердить, что мой приятель навещает вас чаще меня.
Она с облегчением улыбнулась.
– Ну конечно! И вкусы у него весьма странные. Он всегда выбирает девушек одного и того же типа, но предъявляет к ним довольно необычные требования. Немногие девушки согласны терпеть побои. Не будь ваш друг так богат, я вызвала бы стражу.
– А статуэтка Амона? Это он приказал ее поставить?
– Да.
– А когда он приходит без меня… кто его сопровождает?
– Один юноша его возраста, господин. Больше я ничего не могу вам сообщить, иначе мне несдобровать. Я стараюсь не знать того, что мне не положено знать. Мне ни к чему неприятности. Это не то, что разговаривать с ревнивыми женами. Надеюсь, вы меня поняли.
Я кивнул, жестом поблагодарив ее за разговорчивость, и быстро зашагал во дворец.
И снова я не мог уснуть. Я думал, не уйти ли мне отсюда этой же ночью? Если я останусь, ничто уже не будет прежним. Чтобы узнать, кто мой отец, мне придется жить во дворце и разлагаться, как и все здесь. Казалось, чем хуже становилось здоровье доброго Эхнатона, тем быстрее исчезали те нравственные ценности, которые он с таким упорством насаждал.
