***
Дионетти еще раз откусил от своего сэндвича с салями и запил глотком красного вина. Причмокнул губами и погладил себя по животу.
— Ah, Jesu-Guiseppe e’ Maria, — выдохнул он. — Как хорошо. Моя жена делает лучшие сэндвичи с салями после Муссолини.
— Как ты можешь есть, Пьетро? Как ты можешь есть, когда через тридцать минут, всего через тридцать минут тебе нужно уходить. Когда через тридцать минут тебя поглотит ракета и унесет на Марс?
— Нуччи, mia proveino, ты переживаешь больше, чем я.
— Что ты будешь делать на корабле? — полюбопытствовал Антонио.
— Что ты будешь делать на Марсе? — подхватил Филиппе.
— Сколько времени ты будешь отсутствовать? — не отставал от остальных Нуччи.
Пьетро покончил с сэндвичем и встал, чтобы вытереть руки о штаны. И тут только до него дошло, что на нем не засаленные джинсы, а перламутровые рейтузы и хорошо сидящий костюм с треугольным вырезом. Поэтому он вытер руки о штаны Нуччи, а Нуччи весь прямо засиял от такого знака внимания.
— Я не знаю, сколько времени меня не будет, — сказал Пьетро. — Шесть месяцев. Год. Два. Но когда я вернусь…
Нуччи сказал:
— Пьетро, fron tillio, тебе не страшно?
Пьетро зашагал по стартовой площадке, и шестеро остальных итальянцев последовали за ним, покачивая головами.
— Страшно? — спросил он. — Нет. Меня мутит, si. И мысли путаются, si. Но я не боюсь.
— Что за работа у тебя будет на борту? — не без подвоха спросил Антонио.
— Работа? Что я буду делать? Антонио, разве мало того, что я лечу. Важно не то, что я делаю сейчас, а то, что я буду делать потом. Подожди, увидишь.
— Ты станешь большим человеком, Пьетро? — спросил Нуччи.
— Да, Нуччи, большим человеком.
— Как мы узнаем, что ты стал большим человеком, как ты говоришь?
— Как?
Пьетро остановился у ангара. Вдалеке он увидел стройную женщину с восемью детьми, выстроенными по росту. Они приближались, и у них в глазах стояли слезы — его жена и bambini.
— Посмотрите на небо. И увидите, какой я большой. Однажды часть неба будет принадлежать мне. Дайте срок, вот увидите. Часть неба будет принадлежать Дионетти, и корабли будут облетать это место стороной. Вот как вы узнаете, что я — большой человек.
Все засмеялись.
Слезы, как ртуть, текли по щекам Марии. Рыдая, она прижалась к Пьетро. Он поцеловал ее, потом нежно, но настойчиво отвел ее умоляющие руки и погладил по головке каждую bambina и каждого bambino.
— Ты не вернешься, Пьетро, — запричитала она.
— Ты снова увидишь меня, — сказал он, серьезно кивая.
