– Вы правы, сударыни, она и вправду очень изменилась, но по чьей вине? Не могла же девица благородных кровей вот так просто уехать из дома в далекий край, если ее туда не отправили насильно?
– Она это заслужила! – огрызнулась Диана. – Джейкоб, она до того стала бесстыдной, что сама набросилась на благородного джентльмена.
– Хм, мне надо будет взглянуть на этого “благородного джентльмена”, я до сих пор не верю, что моя хрупкая дочь могла повалить мужчину.
– Отец, мы сами все видели, это был такой ужас.
– Это произошло на наших глазах и многоуважаемой миссис Гембрил.
Мистер Эсмондхэйл все же не мог еще поверить в рассказы своей жены, но он решил лично провести некоторое расследование и выяснить всю правду:
– Так значит, с тех пор вы не общаетесь с этими Гембрилами?
– Конечно же нет, мне до того стыдно, что я не могу посмотреть безутешной миссис Гембрил в глаза.
– Вот и прекрасно, я надеюсь, судьба больше не сведет мою семью с этим … мистером…неженкой.
– Джейкоб, да что ты такое говоришь, Ричард очень воспитанный человек!?
– Отец, он имеет уйму положительных черт! – воскликнула Джулия в порыве негодования, но потом, осознав свое поведение, пролепетала почти шепотом. – Он не мог так поступить.
– Одно радует отцовское сердце, я бы не перенес того факта, что этот “джентльмен”, решив поступить по совести (в наличии которой я сомневаюсь), попросил бы у меня или тебя, моя дорогая, благословления на брак с нашей Пенелопой.
Диана и Джулия оторопели, слушая рассуждения мистера Эсмондхэйла. Особенно младшая дочь, всегда уверенная в своем превосходстве, разозлилась на отца и поторопилась подняться в свою комнату, чтобы меньше встречаться с сестрой.
На следующее утро завтрак проходил в полной тишине, обращались только в случае необходимости, но мать и слова не сказала Пенелопе, Джулия даже не поздоровалась. В тот же день гордая супруга объявила своему мужу, что уезжает погостить к своей сестре в Лондон на весь последующий сезон и вернется, возможно, после Пасхи. С собой она возьмет Джулию, ведь тетушка очень любит младшую племянницу.
Пенелопа в это время находилась у себя и не слышала семейного разговора. Пока все попытки найти общий язык с матерью заканчивались провалом, но миссис Эсмондхэйл пожаловала в ее комнату сама. Несколько минут буравила дочь тягучим взором, а потом спокойно произнесла:
– Никто в округе не знает о твоем падение, я всем сказала, что ты уехала ухаживать за двоюродной тетушкой, живущей близ Эдинбурга. Смотри не проговорись, иначе твоя жизнь в этом доме будет напоминать ад…
