Было около двух часов дня, когда нанятый экипаж остановился возле главного входа. Девушка радостно выпорхнула и направилась к двери. Дворецкий улыбнулся, приветствуя молодую госпожу с возвращением. Ей попадались служанки, которые кланялись Пенни, выражая свое восхищение и учтивость.
Она вошла в гостиную. Напротив огня в глубоком кресле расположился седовласый старик с газетой в руках, за столом с книгой и рукоделием восседали мать и сестра. Мистер Эсмондхэйл поднялся со своего места и прошелся по комнате, чтобы поздороваться с прибывшей дочерью. Джулия захлопнула книгу и устремила презрительный взгляд на Пенелопу, миссис Эсмондхэйл не отрывалась от рукоделия. В молодости отец был привлекательным мужчиной и старшая дочь, все же больше была похожа на отца, хотя теперь с каждым годом некоторые отдельные черты матери проявлялись в ее наружности.
– Здравствуй дочь, – молвил он.
– Здравствуй отец, – произнесла она и крепко обняла его, нарушая некоторые условности этикета.
– Дорогой Джейкоб, – отозвалась его жена, аккуратно продевая нить в иглу, – при всей твоей снисходительности, помни, что твоя дочь бесстыдно опозорила нашу семью.
– Да, миссис Эсмондхэйл, я помню, вы говорили мне о том уже не раз, но вы правильно заметили – я чрезвычайно снисходителен и не верю в такой проступок “моей Пенни”.
Пенелопа почувствовала себя очень неуютно, ощущая сухость матери и презрение сестры, она постаралась быть как можно вежливей и лучше, но домочадцы и не подумали принять ее в свой круг. Джулия лишь кривлялась и отстранилась от Пенелопы, когда та подошла, чтобы поздороваться с ней лично. Диана смерила дочь враждебным взглядом и не сказала ничего особо путевого, кроме двух брошенных фраз о погоде. Поднявшись к себе в комнату, наша героиня сидела за письменным столом, скрестив руки, и долго думала. Тем временем мать с Джулией активно обсуждали свою нерадивую овечку:
– Вы видели, миссис Эсмондхэйл, как изменилась “наша Пенни”? – последние слова она особо акцентировала из зависти и некоторой злости.
– Да, моя старшая дочь сделалась уж очень грубой и больше похожей на деревенских замухрышек.
– Ее наряд – я чуть не рассмеялась ей в лицо, увидав такое безобразное платье, а ее талия, вы заметили, что она совершено не затягивает корсет.
– И то правда, но поскольку она вернулась в Фортенхолл, ей придется следовать всем правилам действующим здесь.
В эту минуту в гостиную вошел мистер Эсмондхэйл и услышал большую часть разговора:
