Новый рассвет зажегся не только над заветными рощами, он осветил также хозяйские постройки, примыкающие к старой угольной шахте на задворках огромного города. В этом унылом месте, в покинутых лачугах и сараях, не кипела жизнь. Рабочие ушли отсюда еще десять лет назад, поскольку запасы угля исчерпались, и хозяин перестал платить за добычу бедного сырья. Многие восвояси забирали семьи, кто-то отправился батрачить на окраину города, а некоторые просто не пережили ту ужасную зиму, когда им не было за что покупать хлеб, и они скудно грелись у своих камельков остатками плохого угля. Их черные холмики, с вбитыми осиновыми крестами, напоминали о суровой правде жизни. Многих даже не отпевал священник, ни один уважающий себя клирик, просто бы не приехал в этот полузабытый край, лишенный дорог и пристойного жилья.
Но после ухода шахтеров в этом краю все же зажглась жизнь. Несколько недель назад небольшая группка фигур, закутанных в темные одеяния и захудалые шали, цепочкою пробиралась сквозь заросли молодого остролиста, добираясь до этих земель. Их ноги лишены были надежной защиты, у многих обувь прохудилась, едва скрываемая юбками. Да, сюда шла небольшая группка женщин, похожих с виду на работниц фабрик, оставшихся без заработка. Только эти дамы никогда не работали, да и вообще, увидавших нечаянно их лица, никогда бы не повернулся язык назвать их женщинами. И все же, они цепочкой проследовали к заброшенным постройкам и даже обустроились там. Что именно держало здесь, среди разрушенных лачуг, брошенной шахты и порослей молодых рощиц? Может быть удаление от основного жилья, они были сокрыты от человеческих глаз.
Старый амбар служил их местом сбора, когда они стояли в две шеренги, слушая свою предводительницу. Этих дам присутствовало не более тридцати, и все имели убогий вид, но никто не роптал на судьбу, наоборот, они казались довольны своим здравием. Старшая из них сейчас что-то читала, огромную старинную книгу, от времени пожелтевшую, потрепанную и изъеденную местами амбарными мышами. Она была стара, очень стара по меркам общества. Ее седые волосы едва скрывал грязный чепец, оборки которого уже превратились в свисающие нити, она их невзначай откидывала назад, чтобы не мешали ей, спадая на глаза. Дамочка довольно шустро читала, несмотря на свою седину, а ее окружение повторяло за ней невнятные слова. Периодично она посматривала блеклыми серыми глазами перед собой, чтобы одна ее «послушница» не забывала повторять все за ней. Молодая девица, так отличающаяся от собравшихся женщин, верно, недавно вступила в кружок. Она была еще неопытна, одетая в приличные одежды, хотя сейчас на ней была простая сорочка и накинутая поверх шаль. Она дрожала от промозглого ветра, что свистел в щелях и спокойно гулял по большому помещению.
