– Пусть пока там стоит. Кровать-то новая, машинка тебе пригодится. А комод мне жалко стало оставлять. Он симпатичный, хоть и громоздкий, – сказала Вика. – Антиквариат!
Куда было уходить?
Катя иногда наведывалась в свою квартиру. Сидела в комнате у окна на тумбе швейной машины и смотрела на озеро и синеющую вдалеке полоску реки, зеленые склоны. Это было ее место. Ее дом. Она чувствовала себя здесь гораздо спокойнее и увереннее, чем у Егора. Вытирала пыль на подоконниках, подметала пол. Ради этого пришлось купить некоторые мелочи: веник, совок, несколько чашек. Брать у Егора ничего не хотелось. Как-то она заглянула в старую квартиру. Там уже никого не было. В их комнате оказалось еще много вещей. Вика оставила бо́льшую часть кухонной посуды: они с Жориком купили новую. На окне висел тюль, на стенах картины: портрет старика и натюрморт с фруктами.
– Вика, ты чего картины не забрала? А если бы украли? Я взяла их пока к себе, – позвонила Катя сестре.
– Себе и оставь.
– А может, они дорогие?
– Это вряд ли. Хорошие картины в таких рамах…
– Ну, натюрморт, возможно, и ерунда. А портрет старика?
– Сомневаюсь.
– Тогда я повешу их у себя. Все-таки память…
– Как хочешь. Я на них не претендую.
– А если окажется, что они дорого стоят?
– Продай. Хоть на ремонт хватит. Все-таки ты в худшем положении, чем я.
– Чего это? Ты же сама говорила: у нас все одинаково – квартиры, дети, мужья.
– По внешним признакам только. У меня двухкомнатная – своя. А у тебя – его. Про детей пока говорить рано. А что до мужей… Конечно, Егор не Жора.
– Понятное дело. Он – Егор.
– Ты же понимаешь, о чем я.
– А кто меня уговаривал? Муж, мол, отец ребенка…
– А что не так? И муж, и отец. Но, если честно, я бы с таким Егором… Где ты вообще его надыбала?
– С Вадимом поскандалила в парке, бежала домой и на Егора налетела.
– И тут Вадим! Прямо судьбовершитель какой-то. Тебя толкнул в объятия Егора, меня – Жорика. Ну, я допустим, не в обиде. А вот ты…
– И я. Егор – положительный человек. Сама говорила: не пьет, не курит.
– Говорила, но…
– Не переживай. У меня все хорошо.
Картины и прочее она перевозила частями. Много ведь не поднимешь, а помочь некому. Егор устраняется. Не Вадиму же звонить. Он больше не тревожил ее. Значит, смирился и с ее выбором, и с женитьбой брата. Все правильно. У нее своя жизнь, у него своя.
Она залезла на тумбу-машинку и вбила четыре гвоздя: на два – картины повесила, на другие два – старый карниз приспособила. Тюль выстирала. Ничего, что недорогой, зато веселенький – с голубыми цветочками. С каждым приездом квартира становилась все роднее. В кухне прямо к оштукатуренной стене Катя прибила полки, которые забрала из общей кухни. Полки принадлежали Таисии. Она их не взяла – значит, не нужны. На полку поставила посуду. Кастрюли сгрузила в углу.
