– Ну да, ну да. Кормила меня, подавала, – вспомнил Костя накрывавшую на стол строгую женщину, которую все называли матушкой.
– Вот жили они. Он там по хозяйству задействован был. Она на кухне, в прачечной. При монастыре все. И однажды девочка, их дочь, забежала, не спросясь, в какую-то келью, дверь была приоткрыта. Зашла и… Не знаю, что уж там случилось, что она там увидела; то ли почудилось что-то ей, то ли что, – только плохо внезапно ей сделалось. Она упала и потеряла сознание. Послали за местным фельдшером, да только та развела руками… Алексей суетился Алин-то, добился – вертолёт из города вызвали. Но без толку… Не спасли. Умерла. А отчего – неведомо. Так врачи и не поняли. Не назвали причину. То ли бесы скопились в той келье, то ли что… Забрал Господь дитя – десяти лет от роду. Для матери – трагедия. Единственная дочь! А отец – вообще убивался, убивался, запил… Ушёл потом вскоре куда-то из монастыря. «Не могу, – говорил, – тяжело мне здесь». И уехал.
Александра Фёдоровна замолчала. Тем временем они подошли к переправе. Монах Георгий, здоровенный бородатый мужчина лет тридцати пяти, с усилием запускал лодочный мотор.
– Откуда такое странное название – Веркола? – прервав молчание, поинтересовался Костя.
– А это всё тебе Федя расскажет, – хитро улыбнулась женщина.
– Александра Фёдоровна, можно я ещё на день, точнее, на день – ночь останусь? – попросил Костя.
Ничуть не удивившись, она кивнула головой.
* * *
Дни побежали яркой радужной вереницей. Хотя Костя и предполагал задержаться всего лишь на пару дней, но не отпустила Веркола его так скоро. Пребывание в Верколе стало восприниматься им как само собой разумеющееся: здесь он чувствовал внутреннее родство с окружающим миром, людьми, природой, с торжественно-печальными монастырскими звонами… Костя просыпался от ярких, врывающихся в дом лучей утреннего солнца, вставал, бежал на реку; затем после краткой молитвы все садились завтракать, после чего он уходил бродить по округе, поднимался на угор, спускался по «Абрамовской меже», красной от глины косой дорожке, вниз к реке, представляя при этом, как по ней же ходил Фёдор Абрамов; рыбачил, купался; нередко брал с собой небольшой дорожный этюдник и делал наброски.
Однажды на этюдах он познакомился с заезжей московской художницей, Юлией, девушкой видной и серьёзной, которая одолжила ему средство от комаров.
…Много-много интересного узнал Костя в Верколе. Федя, действительно державший собственный музей на повети – хозяйственной неотапливаемой половине дома, деловито представил ему свою экспозицию. Им была воссоздана модель крестьянской избы прошлого века с собранной в ней старинной утварью. Предметы быта и домашнего обихода – медный рукомойник и самовары, братина
