Я в точности передал его слова Раглану, и весь штаб, вот придурки, так и покатывался со смеху. Конечно, им-то, прикрытым от Кадык-Койских высот расположенной на их западной оконечности Сапун-горой, ничего не грозило, и мне, уверяю вас, очень хотелось быть на их месте. Стоило Скарлетту отпустить меня, как я погнал лошадь прочь от высот, будто за мной черти гнались, минуя северо-западный угол равнины. Оказавшись в безопасности среди оврагов, где грохот русских орудий слышался приглушенно, я спешился, намереваясь перевести дух, унять сердцебиение и опростать булькающий живот. Впрочем, безуспешно. Боюсь, появившись на гребне Сапун-горы, я представлял собой весьма жалкую фигуру: но при мне, по крайней мере, была окровавленная сабля, которую я как бы невзначай продемонстрировал. При этом зрелище глаза Лью Нолана завистливо сощурились – откуда же ему было знать, что это кровь дохлой русской лошади?
Раглан весь расцвел, требуя рассказать все подробности о виденном мною деле. Их я и выложил, по большей части правдиво, и отметил, что, по моему мнению, гайлендеры показали себя с лучшей стороны.
– Ага, и если бы мы организовали преследование силами конницы, весь Кадык-Кой был бы уже наш! – вставил-таки Нолан, на что Эйри приказал ему помолчать, а Раглан сердито зыркнул.
Что до атаки Тяжелой бригады – ее они и сами наблюдали, я сказал только, что это была горячая работенка и что иваны получили свое сполна, насколько можно судить.
– Черт, что ж, тебе везет, Флэши! – вскрикнул Лью, хлопнув себя по ляжке, а Раглан обнял меня за плечи.
– Молодчина, Флэшмен, – говорит он. – Два дела за сегодня, и ты побывал в самой гуще обоих. – Только вот боюсь, что, охваченный пылом битвы, ты пренебрегал своими штабными обязанностями, а? – И этот старый болван одаривает меня своей дурацкой улыбкой. – Ну ладно, не будем об этом.
Я принял сконфуженный вид, раскраснелся и пробормотал, что не мог удержаться, чтобы не всыпать этим треклятым русским. Все опять рассмеялись, говоря, что вот такой он, старина Флэш, и молоденькие ординарцы, розовощекие и юные, глядели на меня с восхищением.
Теперь, когда утренние ужасы остались позади и не было нужды обливаться холодным потом, я мог бы сполна насладиться ситуацией, если бы не боли в животе. «Снова прошел сквозь пекло, – твердил я себе – причем дважды, и при этом увенчанный новыми лаврами». И даже не говоря о событии, к которому мы уже так близки и о котором будет рассказано ниже, – много ли есть парней, кто мог бы похвастать тем, что стоял в Тонкой красной линии
