Вполне понятно, что такое положение вещей становилось иногда совершенно невыносимо Иосэфу: сначала оно вызывало бурные сцены, но гнев Иосэфа быстро остывал, встречая пассивное сопротивление Аснат; к тому же красота ее вновь, с прежней силой, влекла его к ней. Со своей стороны, Иосэф тоже стал тщательно скрывать свои чувства, и с течением времени между супругами установились холодно-вежливые отношения. Зато ненависть его к жрецам и аристократии Египта достигла своего апогея: его грызло страстное желание – отмстить им за невзгоды своей супружеской жизни.
Дела государства поглощали его теперь еще больше, чем прежде, так как настал предсказанный голод и уже два года свирепствовал в стране; бедствие сурово давало себя чувствовать всем, и кто хотел получать хлеб из казенных житниц – должен был приобретать его за наличные деньги; в этом отношении Адон не знал снисхождения.
Еще в самом начале неурожая двор покинул Мемфис и переселился в Танис. Причины, вызвавшие этот переезд, были непонятны народу; но высшие касты догадывались, что фараон и его канцлер предпочитали провести это тяжелое время в центре семитических племен, населявших дельту и по своему происхождению и религии (поклонялись они Сет-Тифону, или сирийскому Баалу) родственных гиксам, а потому и менее враждебных, нежели чисто египетское население страны. Кроме того, Танис был расположен ближе к Аварису, сильной крепости гиксов, державших в этом укрепленном лагере почти 200 000 гарнизона, что могло служить им прикрытием на случай отступления, создавая в то же время операционную базу для подавления могущего вспыхнуть восстания, которое несомненно найдет поддержку в Таа III и жрецах; глухая, но упорная вражда их сулила мало хорошего. Да и на самом деле жрецы настойчиво сеяли смуту в населении, проводя убеждение, что засуха и голод – наказания, ниспосланные богами за малодушие народа, слишком долго сносившего иго иноземца, презирающего божества земли Кеми и их служителей и угнетающего покоренную страну. Иосэф прямо-таки выставлялся ими как чудовище, порожденное жестокими богами «Шасу» с целью помешать освобождению народа и голодом держать его в послушании и повиновении.
Эти речи вполне подтверждались той жестокостью, с которой Адон правил страной. Огромные запасы собранного в государственные житницы хлеба делали Иосэфа в полном смысле слова властителем жизни и смерти голодного населения, стекавшегося изо всех областей Египта, а также Сирии и Кенаана, и сносившего золото, серебро, драгоценную посуду и женские украшения, чтобы выменять их на хлеб насущный. Со свойственной ему энергией и практическим умом Иосэф принял все меры, чтобы упрочить власть и организовать правильную продажу хлеба; весь состав служащих, приставленных к житницам, а также охранявшие их войска состояли исключительно из гиксов, и начальники их были люди испытанной верности. Вообще к этому времени большая часть ответственных должностей страны, находившихся в начале царствования Апопи в руках египтян, незаметно перешла к креатурам Иосэфа, забравшего, таким образом, в свои железные руки всю государственную машину, управление которой слабый фараон, более чем когда-либо больной и страждущий, всецело предоставил своему любимцу.
