– Это было с твоей стороны и неосторожно, и неразумно, но я не знал, что тебе известно это обстоятельство.
Молодая девушка ничего не отвечала, но взгляд ее, брошенный в сторону тетки, указывал ясно на виновницу приключения.
– Как, неужели Ранофрит была так глупа, что рассказала тебе это? – сказал с неудовольствием Верховный жрец.
– Да, я нарочно рассказала ей, чтобы она могла оценить во всей прелести бесстыдство этого негодяя, – воскликнула молодая женщина, вскакивая с места и дрожа от злобы. – Дура я, дура! – продолжала она. – Еще просила за него… Когда б я не останавливала Потифара, он был бы изуродован, как и заслуживал того, не задирал бы теперь нос и, вместо того чтобы жениться на Аснат, гнил бы себе в каком-нибудь дальнем поместье!
– Ты, наверно, не стала бы просить об нем, когда бы тебя к тому не побуждала совесть, – сурово ответил ей Верховный жрец. – Ну, а теперь перестань кричать, и мой добрый совет тебе – ни слова мужу о последствиях твоей болтовни; это будет выгодно вам обоим. А вам, – он повернулся к жене и дочери, – я запрещаю передавать Потифару о том, что случилось!
* * *
В доме Потифара весть о посещении Адона вызвала целую бурю. Хотя Потифар и выругался в первую минуту, но, взвесив затем с обычным хладнокровием случившееся, отдал необходимые распоряжения относительно приема и убедил Ранофрит, что ее слезы и отчаяние могут их только скомпрометировать; что, ввиду женитьбы Иосэфа на Аснат, их встреча с ним неизбежна, и потому даже лучше, что он приедет к ним первый.
Но в людских, – среди рабов, большинство которых знало Иосэфа с первого дня, когда Пта купил его, – волнение росло с часу на час. Только и речи было, что об его предстоящем посещении, и все те, совесть которых была не совсем чиста относительно нынешнего Адона, переживали мучительно беспокойные минуты. Особливо двое из них совсем ошалели от страха: то были – Пинехас, бывший помощник, а ныне заместитель Иосэфа по его должности управителя, и Беби – надсмотрщик рабов. Оба они принимали самое деятельное участие в разжаловании и наказании бывшего их главы. Зато кто из всей челяди с нетерпением и самодовольством ждал приезда Адона, так это – Акка, служанка, некогда пользовавшаяся расположением молодого еврея. Теперь она была нянькой второго сына Потифара и в простоте душевной воображала, что Иосэф тотчас же узнает ее и засыплет подарками.
Так как Потифар после своей отставки бывал в Мемфисе лишь изредка и на короткое время, то понятно, что для того, чтобы поставить на надлежащую ногу и приготовиться к приему важного гостя, усилий потребовалось немало; работы всем было по горло. Беби и Пинехас, по мере того как приближалась решительная минута, становились все рассеяннее и ленивее; с самого утра того дня, в который должен был состояться прием, они не были в состоянии справиться с охватившим их предчувствием виселицы и пытки, которой непременно, по их мнению, подвергнет их бывший управитель. Дело не спорилось, работа валилась из рук и, наконец, они вовсе перестали понимать приказания своего господина… Бросив работу, они сошлись на маленькой террасе, примыкавшей к покоям Потифара и его жены.
