Все скорей и шумливее становилось течение реки. Вода прибывала быстро и метр за метром затопляла прибрежную гальку. Одна за одной отпадали, когда-то поставленные к бортам илимки, подпорки.
Когда же рухнул в воду последний шест, судно окончательно выпрямилось и плавно закачалось на якоре.
— Отвязывай причал, поднимайте якорь! Берись за руль! — так командовал Иван Николаевич.
Еще минуты две ожесточенной борьбы с завязшим глубоко якорем, и илимка гордо выплыла из чуть было не погубившей ее коварной речки!
■
Никто, конечно, и не ставил вопроса, что делать дальше?
А сразу, как только судно вышло в Тунгуску, его сейчас же повернули носом вниз и поплыли к далекому Туруханску.
И только после этого начали разговаривать. Петя был даже растерян.
— Как же это, — дивился он, — то уж совсем собрались на фактории зимовать, а сейчас, вот, плывем и в ус себе не дуем!
— Кто же мог знать, что так повернется дело? — отвечал Николай.
Дорога впереди лежала немалая. Но и скорость воды увеличивалась с каждым часом. Цвет ее становился все мутней и мутней. Появились белые шапки пены. Самые маленькие роднички по берегам бежали ручьями. Ручьи превратились в потоки и с грохотом рушились в реку, взбивая клубы пены.
Уходили поворот за поворотом, и весело было смотреть, как мелькали таежные берега.
— Километров восемь в час идем! — сказал Иван Николаевич, — а вода стала мутней от того, что река начала смывать берега. Частички глины и мелкий песок сейчас огромными массами переносятся течением. Оттого и замутнилась прозрачная Тунгуска.
— А куда же денется этот песок и ил, — полюбопытствовал Петя.
— Часть его осядет что дну Тунгуски, — ответил Иван Николаевич, — а часть будет вынесена в Енисей. И тогда самые мелкие и легкие частички Енисей понесет в Полярное море. Там они и отложатся.
— Сколько же, интересно знать, за год такого песку и ила вытащат в океаны реки всего земного шара?
— Ученые подсчитали это. Из массы сносимого за год материала можно было бы построить куб, каждая сторона которого была бы равна, примерно, десяти километрам! Вот, из этой рыхлой массы, со временем, через тысячи и миллионы лет, получится твердая горная порода.
— Осадочная! — добавил Николай.
Плыть вниз было очень приятно. Особенно после трудного пути лямкой когда шаг за шагом, напрягая все силы, приходилось тащить илимку.
Тогда двадцать пять километров в день считались рекордной скоростью. А сейчас, отдыхая, путешественники делали по 80 километров и проходили бы в сутки много больше, если бы осторожный Иван Николаевич не останавливался на ночевку с наступлением темноты.
