Все присутствовавшие в чуме вышли наружу, где уж был разведен огонь.
Шаман со своей колотушкой лег под бревно, изображавшее тайменя. А больной Харалькон взобрался на бревно с другой стороны, с хвоста, и пошел к шаману.
Когда Харалькон, пройдя по изображению рыбы, спрыгнул на землю, то шаман ударил вслед его по ногам колотушкой и крикнул:
— О-гок!
Этим он выгонял болезнь!
За Харальконом пошла по бревну и старая Ольгори, а за ней, один за другим, и остальные гости.
Каждому хотелось воспользоваться случаем и полечиться. И каждый получал по ногам удар колотушкой и возглас:
— О-гок!
— Шпарь, Петюха, — пошутил Николай, — твоя очередь!
Петя сердито оттолкнул товарища и буркнул:
— Вот дураки-то!
После лечения принесли в жертву оленя и материю. Первого попросту убили и стали варить его мясо. А куски материи укрепили на длинных жердях и воткнули жерди в землю.
Вареная оленина очень понравилась проголодавшемуся Пете. А насчет материи он шепнул Николаю, что при первом же случае стащит это жертвоприношение и сделает себе из него носовые платки…
— Тащи сейчас! — подбивал Николай.
— Нет, — отказался Петя, — сейчас, пожалуй, отлупят!
Откуда-то появилась грубо сделанная из дерева кукла, и знакомый тунгус об’яснил Николаю, что это и есть бог.
Шаман отрезал от вареной оленины самый жирный и вкусный кусок и привязал его к идолу. А лотом об’явил, что это мясо будет с’едено к утру богом.
— Чтобы деревяшка мясо поела! Это — чепуха! — не выдержав, громко заявил Петя.
Шаман посмотрел на него недобрым взглядом и сказал:
— С’ест. Мяса не будет!
Двое тунгусов взяли идола, отошли в темноту от чума, привязали его к вершинке молодой березы, а сами вернулись к огню.
А Иван Николаевич тем временем расспрашивал о дороге, узнавал, как скорей и удобней вернуться им на илимку. Тунгусы говорили, что ближе всего пройти берегом речки, но что вчера они видели у нее дым начинавшегося лесного пожара.
Другая дорога шла хребтами и раньше трех дней ею нельзя было выбраться к Тунгуске.
У костра продолжались разговоры, а Петя отошел в сторонку и завалился спать.
Шаман выколотил трубку; зевнул и встал. Как раз в это время Петюха приоткрыл глаза!
Шаман шагнул от костра и направился в лес. Тихонько поднялся и Петя и незаметно отошел к кустам. Всмотрелся в темноту и разобрал, что шаман направлялся к березе с подвешенным идолом.
Петя, шаг за шагом, двигался за ним, опасаясь хрустнуть веткой.
Шаман подошел к деревцу. Подпрыгнув, достал идола и сорвал с него мясо… Петя был тут же, за самой его спиной, и увидел, как, присевши на корточках, принялся уплетать оленину!
