и
услуг – как
триединая фикс-идея, сверхцель всей их жизни!) всегда балаболили «по-птичьи», дабы простой народ их не смог понять и тем подтолкнуть «электорат» к осознанию ещё одной причины, по которой простым людям требуется считать их за «богов».
Например, на норманнский диалект французского одно время перешёл весь британский двор; прошло время и вот уже в окружении польского паньства без знания английского стало неуютно; чуть ранее все «цивилизованные» итальянцы на латынь «запали» вплоть до времён Петрарки; долгое время нидерландская «элита» делала вид, что понимает только на нижненемецком; затем пришёл звёздный час парижского варианта французского, который и «проклюнулся» в русском дворянстве в XVIII–XIX вв., надгробие над которым положил только Пушкин; теперь русские «элиты» аж трепещут перед англицизмами.
Очевидно, что пять стихотворных ритмов образовались в русском не ранее появления Пушкина, так как никто не видел стихов дактилем ни от XIII в., ни чуть позже. Вообще никаких стихов того времени нет! Только ренессансы национальных языков, в состояние которых людей вводили их гении, приводили к расцвету поэзии. Вопрос: когда возник арабский ренессанс? Сколько было стихотворных размеров в арабском в VII, в XII в.? А в XVI в. сколько? Или же было так: все 27 поэтических размеров одномоментно и появились в арабском? Кто нарисует и обоснует график роста стихотворных размеров в арабской поэзии? Или же Л. Н. Гумилёв что-то перепутал?
А в русском как будет выглядеть аналогичный график?
* * *
С. Г. Елисеев, 1919
14/1 января. Вторник
Невольно приходили мысли, как ненаучно я изучал японский язык. Сколько потеряно зря времени и как можно было использовать эти 6 лет жизни в Токио хотя бы в смысле установления правильного сознательного произношения японских звуков, а не так по слуху. Кажется, что всё это можно будет наверстать, если поеду теперь в Японию, но, с другой стороны, знаешь, что если поедешь теперь, то нужно будет исполнять определённую работу и учиться можно будет только попутно и за [неразборчиво. – Прим. изд.] всего не поспеешь.
Е. Г. Степанова, 1941-1942
Чтение по вечерам стало возможным, когда немцы от ночных бомбардировок перешли к постоянным дневным обстрелам. Ночи стали спокойнее с января 42 года. Голод терзал, но чтение помогало забываться, тем более что подсушенную на буржуйке корочку мне разрешалось оставить на вечер… Далее – всё было проедено, но дистрофическая мама, отрывая от себя, героически спасала мою жизнь, а я с наслаждением слушала по радио «Часы» Тургенева. Своим удивительным голосом Мария Григорьевна Петрова ежедневно читала эту повесть. Какая же это была радость!..
