– Тогда это и правда казалось шуткой. Мы были детьми. Подруга моей мамы – кстати, понятия не имею, где она и ее сын сейчас, иначе бы лежала я не в твоей постели, – получаю шутливый шлепок по бедру, – хорошо-хорошо, – отмахиваюсь… – И все же. Разговоры твоей мамы о Германии, о будущем – они не просто так? Мне кажется, все хотят, чтобы ты туда поехал.
Саша встает, тушит сигарету, уносит пепельницу на кухню, возвращается со стаканом воды, дает сначала мне, затем допивает одним глотком. Отвечает вдруг серьезно:
– Я понимаю, о чем ты. Наверное, со стороны так и выглядит. Но для меня не имеет значения, чего хотят другие. Разве я сейчас не здесь, не с тобой? Разве я не выбрал этот город, мою группу, тебя, наконец, Лена? О чем мы вообще говорим?
– Да, ты выбрал, – соглашаюсь я вслух, но хочу сказать совсем другое, вернее, спросить: «А ты уверен в своем выборе?»
Но я не спрашиваю. Боюсь услышать ответ. Или боюсь, что он соврет. Или боюсь, что этот вопрос посеет в нем сомнение в сделанном выборе. Мне страшно, мне так страшно, если бы ты знал как. Я тянусь к нему, чтобы обнять, и он падает на кровать, на меня, смеясь и зарываясь лицом в мои волосы.
– Саша, – шепчу я ему на ухо, – Саша, никуда от меня не уходи, никуда не уезжай, слышишь?
– Лена, – так же шепотом отвечает он, – маленькая, я бы не смог никогда, ты что!
Лето внезапно закончилось – с пятнами черешни на простынях, с приятной прохладой под утро, когда занавески развеваются, как паруса, а ранние трамваи шумят, как море, когда если чуть дольше поваляться в постели – то уже пот на ключицах, и волосы на затылке влажные, и лень растекается по телу такая, что хочется долго выгибаться кошкой и, проснувшись наконец, ставить на плиту джезву с кофе, включать на ноутбуке онлайн-радио, строить планы на день, ходить по дому в одной тонкой футболке, сидя на кухне, обнимать голые колени и морщиться, видя, как он обжигается первым глотком кофе. Но и осень также чудесна запахом влажных листьев в парках, надоедливым теплом, которое копит обмотанный вокруг шеи шарф, легким прохладным ветром. Вечером – что есть мочи бежать домой от метро в темноте, нетерпеливо нажимать на кнопку звонка и ступать в квартиру, где чуть душно, где недавно кипел чайник, где на столе в бумажном пакете выпечка, готовить ужин, без умолку болтая, целовать в шею, проходя мимо него, сидящего за компьютером, сосредоточенного, в окружении кружек, пепельницы, в больших смешных наушниках: «Я тебя напугала?» Я спешила в такой вечер домой, когда столкнулась с мамой Саши – узнала ее издалека, высокая, как он, сухая, крепкая, в детстве она неуловимо напоминала мне актрису Ирину Купченко – та же чувственность и категоричность и внутри, как под слоем, какая-то недолюбленность. Я сама окликнула ее, не успев осознать свое желание избежать этой встречи, – она вздрогнула, нахмурилась в поиске источника звука, а затем, увидев меня, еще сильнее выпрямилась. Но тут же улыбнулась.
