– Я знаю, Лена. Но мне очень страшно. Никогда так не было, а теперь страшно.
– И мне, – кивнула я, – и мне еще как страшно, ох. Но это потому, что очень хорошо. Так и должно быть. Если есть любовь – значит, быть и страху.
– Ты не могла бы сейчас заняться со мной твоей страшной любовью, мне очень надо, – вдруг выпалил Саша и состроил мальчишескую мину.
– Что? – опешила я. – Ох и манипулятор же ты, Никольский!
– Но мне страшно! – завопил он и начал меня раздевать.
Я узнавала совершенно нового Сашу. Мне и в голову не приходило, что он может быть таким уступчивым, таким мягким и искренним. Что умеет так легко признаваться – в своих страхах и желаниях, переживаниях, ревности. И, конечно, я прощала ему мелкие эпизоды недопонимания, как он прощал мои мелкие женские обиды. Однажды он осторожно, но справедливо заметил, что я будто ищу повод расстаться или проверяю его на прочность – так до конца и не поверив, что в этих отношениях я в безопасности. Чем сильнее я любила его, тем больше раздражалась по мелочам, тем чаще боялась, что все рухнет в один момент и я не смогу выбраться из-под обломков, не смогу больше быть ни с кем после того, как была с ним. Я злилась на себя. Я понимала, что мои претензии и страхи необоснованны, но что-то внутри скручивало страх в пружину, только тронь – и я выпрямлюсь, призову к ответу, потребую сатисфакции. Как тогда, когда он пришел ко мне под утро, всю ночь не отвечавший на мои звонки, и было понятно, совершенно ясно, что он репетировал и, увидев пропущенные вызовы на мобильном, поступил так, как и должен был поступить мой любимый мужчина: приехать ко мне и объясниться, а не перезванивать с глупым: «Малыш, я не слышал».
Я все понимала, но вот она, откуда ни возьмись, моя обиженная поза, поджатые губы, резкие движения, отстраненность, я завариваю чай, режу сыр, хлеб, мою фрукты и несу их в комнату, всем видом делая одолжение. Он это видит, конечно, устало выдыхает, когда я вдруг дергаю плечом на его попытку приобнять меня.
– Сиренка, я увидел, что ты мне звонила, уже утром. Ты знаешь, что на репетиции я ни на что не отвлекаюсь, ну?
– Я звонила тебе пять раз! Неужели так сложно – поднять трубку?
– У меня был отключен звонок.
– То есть ты прекрасно знал, что я позвоню, и специально отключил громкость, чтобы не слышать моего звонка? Ты понимаешь, что это не может не обижать? Понимаешь, что так не делают люди, которые вместе? А если бы я пропала на всю ночь и не отвечала? Тебе бы понравилось, ответь?
