Странное, чуть ли не виноватое выражение мелькнуло в его взгляде, и я вдруг почувствовал к нему прилив симпатии: «А он, собственно, славный малый», – подумал я.
– Я только лишь хочу сказать, – продолжал он, – что считаю порочным самый принцип, когда люди приучаются рассчитывать на какие-то блага, которые сваливаются на них независимо от их собственных усилий. – Тут он повысил голос, и взгляд его снова стал неподвижным. – Я убежден, что вся эта помощь, вся эта возня со слабыми – вредный и ненужный вздор. Самая элементарная логика говорит нам об этом.
В своем негодовании на «порочный принцип» он даже вскочил и, казалось, позабыл о моем присутствии. Он стоял у самого окна, и резкий, безжалостный свет подчеркивал все убожество этой бесцветной фигуры, его бледного, длинного, узкого лица, вялость его холеных белых рук, – все, что делало его не человеком, а тенью человека. Зато его гнусавый, не допускавший возражений голос забирал все выше и выше.
– Нет, тут нужна решимость! Надо раз навсегда прекратить все виды государственной помощи; надо приучить людей рассчитывать на самих себя. А этак мы только разведем паразитизм в народе.
Я вдруг испугался, как бы не лопнула одна из голубых жилок, пересекающих его белый лоб, – уж очень он разгорячился! – и поспешил переменить тему разговора.
– Как вам нравится в деревне, у тетушки? – спросил я. – Не скучаете?
Он встрепенулся, словно я внезапно разбудил его своим вопросом.
– О! Так ведь это только временно, – ответил он, – пока не получу место, о котором вам говорил.
– Постойте… Сколько же лет прошло с тех пор, как?..
– Четыре года. Тетушка, разумеется, очень рада, что я живу у нее…
– Ну, а как ваш брат, Клод?
– Да он ничего, спасибо. Хлопоты, конечно, одолевают. Папаша, как вы знаете, оставил имение в довольно запущенном состоянии.
– Да, да, конечно. А чем еще он занимается?
– Он-то? Да в приходе всегда, знаете, дела найдутся.
– А как поживает Ричард?
– Ничего. Как раз вернулся в этом году. Кое-как сводит концы с концами благодаря пенсии. Накопить-то он, конечно, ничего не сумел.
– А Вилли? Прихварывает по-прежнему?
– Да.
– Бедняга!
– Ну, у него нетрудная работа. И даже, если здоровье вдруг откажет, приятели по колледжу – у него их много – подыщут ему синекуру. Его все любят, старину Вилли!
– А что Алан? Я о нем не слышал с тех пор, как лопнуло их предприятие в Перу. Говорят, он женился?
– Как же! На одной из дочерей Берли. Хорошая девушка и богатая наследница. У них много земли в Хемпшире. Все хлопоты по имению теперь на Алане.
