– Да, да, – проговорил он поспешно, чтобы скрыть секундную рассеянность. – Мессалина была, вне всяких сомнений, необычайной женщиной.
Ферорас понял, насколько гостю неприятна эта тема, и постарался направить разговор в другое русло.
– Ты, говорят, прибыл из провинции, но полноправный римский гражданин. И тем не менее ты сделал схватки не на жизнь, а на смерть своей профессией…
– У меня не было выбора, – ответил Вителлий. – Ремесло лудильщика, которым я владею, не пользуется в Риме особым спросом. Поэтому я был только рад, когда меня приняли в школу гладиаторов и начали обучать всем видам боя.
– Ты и с дикими зверями умеешь сражаться? – взволнованно спросила Тертулла.
– Меня обучали и этому. Львов я не боюсь.
– А какой твой излюбленный вид боя?
– Вряд ли можно назвать излюбленным хоть какой-то вид боя, если приходится рисковать жизнью. Все же я сказал бы, что охотнее всего сражаюсь как ретиарий – с сетью и трезубцем.
– Тем не менее, – возразила Мариамна, – свою первую схватку в этом виде боя ты, насколько мне известно, проиграл.
– И все же это так. Поединок гладиаторов, вооруженных сетью и трезубцем, требует прежде всего ловкости. Он менее жесток, чем другие виды. Проигравшего закалывают, но здесь нет кровавой бойни.
– Когда состоится твой следующий бой? – поинтересовалась Мариамна.
– Не знаю, – ответил Вителлий.
– Ты ведь получил право на полную свободу и волен, стало быть, сам принимать решения. Ты намерен продолжать сражаться и дальше?
– Я зарабатываю, торгуя собственной жизнью. Клянусь богами, именно так обстоит дело.
Ферорас на мгновение задумался, а затем проговорил:
– Я не ланиста, наставник, обучающий гладиаторов, но меня привлекает мысль сделать из тебя величайшего гладиатора Рима. У тебя есть для этого все предпосылки: ты победил Пугнакса, ты молод, умен и уже известен среди римлян. Что бы ты хотел иметь за это?
Вителлий пожал плечами. К такому предложению он не был готов. Причина, по которой он охотно принял приглашение Ферораса, заключалась в другом. Ему нужны были деньги, много денег, и притом немедленно, если он не хотел обречь жрицу Туллию на верную смерть. Ферорас же был известен как крупнейший ростовщик Рима, совершавший множество сделок, причем никто не знал в точности, куда он вкладывает свои деньги.
– Мне нужны деньги, – неожиданно проговорил Вителлий. Ферорас, Мариамна и Тертулла изумленно воззрились на гостя. – Да, я оказался в безвыходном положении. Если уж быть честным – именно поэтому я и пришел сюда…
