– Мне нужно только название корабля, – повторил Вителлий.
– Не будь ты гладиатором Вителлием, – неохотно проворчал квестор, – я бы не стал даже разговаривать с тобой. Ты же мешаешь мне заниматься снабжением Рима. – Он показал рукой за окно. – Видишь вон те суда с красными парусами? Все они принадлежат богачу Ферорасу. За каждое из них императору приходится платить по пятьсот сестерциев в день. Можешь теперь представить, как дорого обходится мое время.
– Время отнимать я у тебя не собираюсь, – сказал Вителлий. – Покажи мне, где эти документы, и мы сами поищем Ребекку.
Поняв, что отделаться от упрямого гладиатора не удастся, квестор, молча поднявшись, отвел Вителлия и Пиктора в душную комнатку, где хранился архив.
– Вот здесь, – сказал он, показав на ряд свитков папируса, и вышел.
Пиктор начал по очереди просматривать запыленные хрупкие свитки. Вителлий напряженно наблюдал за ним. В десятом свитке первого ряда удача улыбнулась им.
– Здесь написано «Ребекка, дочь гладиатора Веррита».
– Это она! – вскрикнул Вителлий. – Как называлось судно?
– «Эудора», – ответил Пиктор, и Вителлий обнял своего раба.
На обратной дороге в Рим мимо них промчалась направлявшаяся в сторону гавани когорта всадников-преторианцев. Группы преторианцев в полном боевом вооружении стояли также на каждом перекрестке дороги.
– Что стряслось в городе? – спросил Вителлий.
– Умер император, – прозвучало в ответ.
Вителлий и Пиктор испуганно переглянулись.
– Да будут боги милостивы к нему!
Гораздо больше, чем смерть дряхлого императора Клавдия, которого они в последнее время и без того в глаза не видели, римлян волновал скандал вокруг жрицы Туллии. После ее самообвинения понтифик вынес приговор: смерть посредством захоронения живьем. Incesti causa… за распутство.
В жадном до сенсаций Риме никто не мог припомнить, когда в последний раз совершалась подобная церемония. Обвинения против весталок не выдвигались уже сто двадцать пять лет. Тогда жрица Весты Фабия позволила будто бы Катилине соблазнить себя. Обоим удалось, однако, отолгаться, и следствие было прекращено. И вот теперь, ровно через сто шестьдесят восемь лет после того, как великий понтифик приговорил к смерти сразу трех весталок, римлян вновь ожидало жестокое зрелище.
Одетый в пурпурную тогу понтифик в сопровождении двух ликторов и четырех центурионов вышел из дома весталок. Центурионы несли носилки, на которых лежала накрытая белым покрывалом и связанная ремнями Туллия. В соответствии с обрядом Вибидия, старшая из жриц Весты, положила на покрывало драгоценный венчик, украшавший прежде головной убор Туллии.
