Вителлий с изумлением выслушал рассказ Мариамны.
– Откуда тебе все это известно? – спросил он недоверчиво. Мариамна не ответила. – Я понимаю, – кивнул Вителлий, – Ферорас…
– Да, – проговорила гостья. – Ферорас подкупил следивших за посадкой надзирателей, и они позволили пронести на борт оружие.
– Но почему он это сделал?
– Его собственный флот не был полностью загружен. Императорские суда перехватывали у него самые выгодные заказы. Теперь уже не перехватывают.
– Клянусь Меркурием, покровителем торговли! В этом деле никто в Риме Ферорасу и в подметки не годится.
Мариамна с горечью улыбнулась, и Вителлий вновь осознал, как волнующе чувственны ее красивые губы.
– Деньги – вот истинная супруга Ферораса, только их он и любит по-настоящему. Если бы другие сделки не были намного выгоднее, он и меня, я уверена, сумел бы выгодно продать.
В правильных чертах лица Мариамны можно было разглядеть сейчас печаль и какую-то безысходность. Несбывшиеся мечты проложили уже первые морщинки в уголках ее рта. Какой красавицей, подумал Вителлий, была эта женщина в молодости. Была? Да нет же, она и осталась красавицей. Густые, высоко зачесанные темные волосы, узкие округленные плечи, высокая грудь – и при этом осиная талия и широкие округлые бедра. С первой же встречи Вителлий почувствовал, что его тянет к ней. Причем иначе, чем к Ребекке, защитником которой он себя ощущал. А эта женщина вызывала в нем чувство защищенности и безопасности. Близость ее тела была приятна Вителлию, и его как-то странно влекло к ней.
– Вителлий, – проговорила Мариамна, – все женщины Рима завидуют мне, потому что у меня четыреста рабов, готовых по глазам прочесть каждое мое желание. Потому что я, словно перелетная птица, могу проводить каждый сезон года в другой провинции, где у нас повсюду большие поместья. Потому что я могу ежедневно носить новые украшения и платья. Но за всем этим скрывается то, что я живу одиноко и без любви. Я готова чем угодно заплатить за крохотку нежности, потому что у меня нет одного – счастья.
Сквозь желтый шелк платья Вителлий ощущал, как взволнованно колышется грудь Мариамны. Помимо собственной воли он провел губами по холодному шелку и в том месте, где должен был быть сосок, прижал их к трепещущей округлости груди.
– О Вителлий! – выдохнула Мариамна.
Юноша с готовностью заключил ее в еще более крепкие объятия.
– Я знаю, – прошептала Мариамна, – что гожусь тебе в матери и что ты можешь иметь сколько угодно девушек, которые намного моложе и красивее меня. Пойди, однако, навстречу просьбе так и не узнавшей счастья женщины и подари мне немного нежности. Ты не пожалеешь об этом!
