Рукопись станет диссертацией, а затем — книгой, существенно повлиявшей на современные представления о том, что значит изучать историю. Именно в этой работе Бродель изложил новый подход к пониманию исторического времени как времени больших длительностей (le temps de longue duree). По Броделю, собственно история свершается одновременно в трех временных длительностях:
1) почти застывшее время — оно отражает отношения между человеком как особью и средой его обитания;
2) время малозаметных колебаний, отражающее эволюцию больших человеческих общностей;
3) время событий — история, «волны» которой мы наблюдаем непосредственно.
Труд Броделя о Средиземноморье принес ему широкую известность и выдержал несколько изданий[* Русский пер. см.: Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II. — Т. 1—3. — М.: Языки русской культуры, 2002 — 2004.]. Работа над книгой «Материальная цивилизация. Экономика и капитализм. XV — XVIII вв.», первый том которой я только что прочитала, была начата в конце пятидесятых, а в 1979-м законченный трехтомник закрепил за Броделем репутацию историка мирового масштаба.
С именем Броделя связаны по меньшей мере три важнейшие научные и культурные структуры: это редколлегия «Анналов», «Ecole Pratique des Hautes Etudes» и знаменитый комплекс «Дома наук о человеке» в Париже, открытый для ученых со всего мира. Тем самым Бродель воплощает собой тип современного гуманитария, культурная роль которого существенно масштабнее, нежели вклад в изучение конкретной проблематики определенной дисциплины.
Бродель — один из тех немногих, кто повлиял на изменение парадигмы исторического, да и вообще гуманитарного знания. «Структуры повседневности» поражают охватом материала и неожиданностью рассмотренных автором причинно-следственных связей. И, конечно же, читатель испытывает своего рода оторопь перед собственным невежеством. Впрочем, невежество здесь не самое подходящее слово — оно подчеркивает наши провалы по части знания фактов, тогда как для Броделя важны не отдельные факты, а образуемые ими структуры.
Например, сколько-нибудь развитое возделывание характерных для Европы злаков — не подсечное земледелие, а пашенное, предполагающее стабильное расселение жителей — что с необходимостью затрагивает и скотоводство, но не только потому, что распашка земли требует тягловой силы, а не в меньшей мере из-за необходимости навоза.
Возделывание риса, напротив, технологически предполагает ручной труд, удобрение человеческими экскрементами и орошение заиленной водой. Если на рисовую плантацию подавать родниковую воду, то именно эта чистая вода будет способствовать размножению анофелеса и смертности от малярии.
