— Это что же получается, — с показным недоумением молвил ведущий, — психически больные попытались спасти психически больного?
Такой вот убойной формулировкой, зато понятной даже детям, этот Якуб-Макалов попробовал перевести слова доктора Нариманова. Ответ последнего, впрочем, прозвучал не лучше:
— Скорее, люди с психическими отклонениями попытались не спасти, но помешать исцелению своего… хм, м-м-м, так сказать, товарища по несчастью. Чтобы лишить его даже малейшего шанса вернуться к здоровой жизни.
Последние его слова потонули в гневном вое и реве зрительного зала. Причем не только со стороны массовки. Якуб-Макалов вновь повернулся к нам. Лицо его сияло злорадным торжеством.
— Вот видите, как получается, — еще более торжественным тоном изрек он, обращаясь не то к подсудимым, не то к зрителям, не то к публике по другую сторону экрана, — любой из нас стремится делать добро… каждый в меру своих возможностей и разумения. Редко попадаются такие отъявленные негодяи, что способны без смущения признаться в злом умысле и не иметь для него даже самого сомнительного оправдания. Все мы хотим как лучше… но получается по-всякому.
После этой тирады в духе незабвенного Капитана Очевидность Якуб-Макалов обратился уже конкретно к Андрею Ливневу. Ну и к Вилланду из Фьеркронена заодно.
— Насколько мне известно, — с вкрадчивостью змея Каа проговорил ведущий, — ваша профессия заключается в том, чтобы сеять среди детей разумное, доброе и вечное. Проще говоря, помочь им освоиться в жизни, стать полноценными гражданами. Добропорядочными гражданами, я подчеркиваю — то есть, способными жить и преуспевать, соблюдая законы, а не преступая их рамки. Но что же заставило человека, занятого столь благородным делом, совершить убийство другого человека? Ведь вы-то, надеюсь, не станете отрицать, что человек из Дома Прозрения был застрелен именно из вашего ружья?
— Не стану, — с непривычной для Ливнева твердостью ответил мой товарищ по несчастью, — другое дело, что это был не человек, понимаете? А злобная тварь не от мира сего… и вообще ни от какого другого мира. В нем вообще тогда мало что осталось от человека!
— Вот как?! — Вольдемар Якуб-Макалов рывком притянул микрофон к себе и заговорил с выражением… нет, с маской оскорбленной невинности на выбеленном лице, — то есть, по-вашему, если кто-то неприятен… не вписывается в ваши представления о том, каким должен быть человек — что? Нужно… и можно обозвать его тварью и выстрелить в голову?! Знаете ли, дорогие телезрители, что охотничий карабин, принадлежащий нашему подсудимому, предназначен в том числе для охоты на крупных зверей, включая медведя? Медведя! Вы хоть представляете… каковы шансы на выживание, если жертва такой охоты принадлежит к роду людскому?
