Движимый внезапным желанием, уже передохнувший Андрей поднялся со скамейки… и заковылял в направлении ближайшей автобусной остановки. Где еще минут десять просидел под металлическим навесом, провожая взглядом транспортный поток. Перед ним успели остановиться автобус и три маршрутки, но их Ливнев равнодушно проигнорировал.
Когда же очередной автобус игнорировать он не стал, причину своего выбора Андрей объяснить не смог бы при всем желании. Он просто поднялся и медленно прошествовал к автоматически раздвинувшимся дверям. Благо, водителю хватило терпения дождаться медлительного пассажира-калеку, не жать раньше времени на газ. Опять же днище автобуса было расположено достаточно низко — почти на уровне тротуара.
Впрочем, иной заботы о себе и о других людях с ограниченными возможностями Ливнев не дождался. Те четыре места, что были выделены вроде бы как для инвалидов, в данном конкретном автобусе оказались беспардонно оккупированы тремя немолодыми, нестройными и совсем не красивыми тетками, а также долговязым пареньком лет шестнадцати. Собственно, именно на этого, последнего, и устремились три выжидающе-недовольных взгляда, тонко намекавших, что не грех было бы уступить. Только вот парнишка намек проигнорировал — видимо, тот оказался для него слишком тонким.
Вздохнув, Ливнев не стал дожидаться милостей от других пассажиров и до первой остановки проехал стоя, привалившись к стене. Потом освободилась пара мест, одно из которых Андрей с облегчением занял. Да так и катался не меньше получаса, поглядывая в окно и посматривая на мелькавшие снаружи уголки родного города.
Сверкали на солнце стеклопластиком и покрывавшим стены мрамором новые здания — дети застройки последних лет. Здания постарше немного портили вид кое-где облупившейся краской, но чаще стыдливо прятались за заборами и скопищами ровесников-деревьев. А в итоге автобус занесло в район неприглядных бетонных коробок. На улицу Белого Кролика, как гласила надпись на остановке. Не самый приятный район. И не самый безопасный — особенно для инвалида.
Но именно по прибытии автобуса на эту остановку у Ливнева возникло подспудное желание сойти. Причина? Ее учитель не видел, как, впрочем и до того не видел серьезных оснований отправиться в путешествие по городу. При попытке же проигнорировать странный и назойливый позыв, в сердце резко кольнуло. А сиденье под Андреем, до сих пор казавшееся довольно мягким, стало ощущаться как до жути неудобное. Словно усеянное канцелярскими кнопками или мелкими камнями.
