Но что, если я буду делать то, что хочу, но поступлю неправильно или плохо? Не придется ли мне заплатить за свой дурной поступок? Мне кажется, что неправильно было бы говорить, что все иллюзия или что все это всего лишь игра! Или что ничто меня не касается и мне ничто не важно!
Я говорю не совсем это – и пойми, в моих утверждениях нет высокомерия – скорее я говорю, что жизненная сила делает все сама. Ум – это всего лишь интерпретатор. Если я застрелю кого-то во сне, то я, конечно же, буду страдать во сне. Даже если во сне меня не поймают, то мои моральные устои в этом сне могут вызвать во мне внутренний конфликт. И тем не менее, когда я проснусь, должны ли меня арестовать в состоянии бодрствования за то преступление, которое я совершил во сне? То, благодаря чему имеет место сон, – не должно ли именно оно нести ответственность за происходящее во сне? Но можно ли поймать это и обвинить его в каком-либо преступлении? И если бы это было возможно, то кто бы мог это сделать? Поразмышляй об этом!
Так, например, в эту квартиру поступает один и тот же электрический ток. В одном аппарате электричество создает тепло, а в другом – прохладный поток воздуха. В телевизоре благодаря электричеству появляются движущиеся картинки, а в холодильнике образуется лед. Но электричество само по себе не является ни одной из этих вещей. Оно не холодное и не горячее. У него нет никакого образа. Если кто-то погибает от удара электротоком, электричество не обвиняют в этом, его не признают виновным и не приговаривают к тюремному заключению. Электричество нельзя признать ни виновным, ни невиновным. То же самое относится и к жизненной силе и сознанию.
Если все так, то зачем чувствовать себя живым, в чем смысл образования, творчества, эволюции и стремления к совершенству в мыслях, словах и делах? Твои слова лишают все это смысла!
Напротив, с возникновением чистого понимания – и совсем не обязательно, чтобы понимание возникло внезапно, оно может приходить постепенно – растворяется ощущение борющегося личностного «я», с которым мы так привыкли отождествляться, и ему на смену приходит пространственность бытия. Прежние привычки и психологические особенности еще могут сохраняться, но они уже потеряли свою силу, как змея, у которой были удалены ядовитые зубы и яд. Когда становится очевидным, что твое истинное Я это то же истинное Я, что и во всех остальных существах, эгоистичность, высокомерие и чувство уязвимости теряют свою хватку и непринужденное сострадание изливается навстречу жизни.
