Еще раз с умилением погладив ее живот, признал:
– Хуже последних месяцев в моей жизни ничего не было. Как изгнание из рая. Прихожу домой с цветами, мечта единственная – тебя обнять, а тебя нет. Месяц нет, два нет. А тут на вахту посылают, больше ехать некому. Пришлось ехать, аж на несколько месяцев. Приезжаю, тоска – аж в глазах черно, и вдруг мать говорит, что ты узнавала мою группу крови. Я будто очнулся. Я тебя очень прошу – не сбегай больше. Никогда. Лучше покричи на меня, ударь, если тебе захочется, но не уходи. Не знаю, как я выжил…
Ирине стало стыдно. В самом деле, она думала только о себе, нимало не беспокоясь, каково ему. И вместо того, чтобы поговорить открыто, выяснить все недоразумения и страхи, сбежала. А все потому, что жутко в себе не уверена. Но за это благодарить надо Валерия…
Он просительно на нее посмотрел.
– Ты знаешь, что все должно быть взаимно?
Ирина вопросительно посмотрела на него.
– Ты никогда мне не говорила о любви…
Застенчиво зарумянившись, она притянула его к себе и тихо призналась:
– Я тебя люблю!
Двадцать второго февраля Родион сидел в палате для папаш около родовой. Слыша стоны рожениц, покрывался холодным потом. Он привез жену четыре часа назад и до сих пор не услышал утешительного известия. К Ирине его не пускали, мотивируя ее решительным запретом. Он знал, что Ирина боится выглядеть непрезентабельно, и не понимал, почему.
Не верит в его любовь? Не понимает, что она дорога ему любая? Он обессиленно положил голову на спинку стоящего впереди стула. Если бы он мог что-нибудь сделать, а не маяться здесь в неизвестности! Ему казалось, если бы они были вместе, он мог бы ей помочь, и было бы легче обоим. Решительно встав, направился к родовой, но тут из нее появилась акушерка в плотной марлевой повязке.
– Вы Нестеров? Поздравляю! У вас двойня – дочь и сын.
Он выдохнул:
– А как жена?
– Прекрасно. Было трудно, но она справилась. Ни одного разрыва. Устала только, но это понятно. Через два часа переведем в палату.
– А мне зайти можно? Сейчас?
Она с сомнением посмотрела на бледного папашку.
– Хорошо, зайдите. Только халат наденьте и повязку.
В родовой сильно пахло кровью и лекарствами, и он поежился. Ирина лежала на длинной высокой кушетке, едва прикрытая простыней. У ее груди попискивали два живых комочка с ручками, ножками и огромными головками. С опасением поглядывая на них, он поцеловал жену и спросил:
– Ну, как ты?
– Чудесно! Устала, но это даже приятно.
