– Не получается, – говорит Мираколина. Спасибо за разъяснение. Как будто он и без нее не знает.
– Тогда, может, помолишься? Я, как видишь, уже молюсь.
Передохнув несколько минут, Лев возобновляет попытки. На этот раз он подвинул кровать чуть больше, и одна из ножек застревает в щели пола. Теперь при расшатывании ножки кровати с одной стороны приподнимаются. Силы мальчика на исходе, шнур врезается в запястья. Лев вынужден остановиться, но через несколько минут начинает заново – туда-сюда, туда-сюда, и с каждым разом кровать накреняется все больше. Наконец, испустив сдавленный стон, Лев бросается к дальней стене, едва не выворачивая руки из суставов, и кровать встает на две ножки, словно монета на ребро при игре в орлянку. Как та же монета, кровать колеблется, решая судьбу узников, и, наконец, переворачивается кверху ножками. Лев больно ударяется локтем о прогнившие доски пола, под кожу впивается десяток заноз. Кровать нависает над мальчиком, и это пробуждает в нем воспоминания о взрыве в доме брата: вот почти так же он лежал тогда под диваном. Перед глазами Льва проплывают лица Маркуса и пастора Дэна… Он старается не поддаться скорби, а наоборот, извлечь силу из горестных воспоминаний.
– Молодец, получилось! – слышит он возглас Мираколины. – И что теперь?
– Пока не знаю.
Руки Льва все так же привязаны к штырям кроватной спинки. Больно! Теперь ему видно, как сочится кровь из запястий. Стоп, а это что? У него на руках ржавчина! В голове проносятся бесполезные сведения: врачи рекомендуют сделать укол от столбняка, если поранился ржавой иглой или еще чем-то. Он вспоминает принадлежащий его семье пляжный дом – вокруг стояла железная ограда, насквозь проржавевшая от соленого морского воздуха. Проржавевшая насквозь… Лев всматривается в то место, где штыри соединяются с кроватной рамой. Так и есть! Штырь, к которому привязана его левая рука, проржавел. И Лев, опять не обращая внимания на боль, дергает и дергает рукой, пока штырь не ломается. Левая рука свободна!
– Что ты там делаешь? – спрашивает Мираколина.
Вместо ответа он хватает ее за руку. Девочка ахает.
Штырь, к которому привязана правая рука, покрепче, но он тоже покрыт ржавчиной и к тому же, страшно шершавый. Лев понимает: эту штуковину ему не сломать, поэтому начинает двигать запястье вверх-вниз. Шнур трется о шершавую поверхность штыря; постепенно капрон истончается, и шнур рвется. Правая рука тоже свободна. Лев вытирает запястья о матрас и вылезает из-под кровати.
