– Знакома ли тебе преступница?
– Нет.
– Вы вместе учились в организации Хлопков?
– Нет.
– Являлась ли она членом вашей террористической ячейки?
– Я же сказал, что не знаю ее!
И самый идиотский вопрос:
– Ты знаешь, почему на тебя напали?
– Разве и так не понятно? Она сказала, что это плата за то, что я не хлопнул. Что люди, стоящие за всем этим, недовольны.
– И кто же эти люди, «стоящие за всем этим»?
– Откуда мне знать? Я общался только со сверстниками, но они все теперь мертвы – взорвали себя, понятно? Я никогда не встречался с теми, кто всем заправляет!
Полицейские уходят. В общем и целом, они довольны. Но затем за дело принимается ФБР и задает те же самые вопросы, что и полицейские. О Маркусе по-прежнему ни слова.
Ближе к вечеру заглядывает медсестра и жалеет Льва.
– Мне велели ничего не говорить о твоем брате, но я скажу. – Она придвигает стул поближе к его койке и понижает голос. – У него огромное количество серьезных внутренних повреждений. К счастью, в нашей больнице – один из лучших банков донорских органов в штате. Ему пересадили новую поджелудочную железу, печень и селезенку и множество мелких органов. Одно легкое пробито, зашивать его не стали, а поставили новое.
– Мои родители здесь?
– Да. Они в комнате ожидания. Хочешь, чтобы я привела их сюда?
– Они знают, что я здесь? – спрашивает Лев.
– Да.
– Они справлялись обо мне?
Медсестра секунду медлит.
– Мне очень жаль, милый… Нет, не справлялись.
Лев отводит взгляд. Сосредоточить его на чем-то другом, к сожалению, невозможно – смотреть не на что. Телевизор в палате отключен: по всем каналам крутят репортажи о взрыве.
– Тогда и я не хочу их видеть, – говорит Лев.
Медсестра гладит его по руке и виновато улыбается.
– Прости их, милый. Мне так тебя жаль! Сколько ужасов свалилось на твою бедную голову!
«Интересно, – думает Лев, – медсестре все известно?» Он приходит к выводу, что это так и есть.
– Я должен был предвидеть, что они явятся по мою душу. Хлопки, то есть.
Медсестра вздыхает.
– Стоит забраться в ловушку подлеца, тебя разбирают и разбирают… – Тут она спохватывается. – Ой, прости, ляпнула, не подумав. Зашить бы себе рот.
Лев выдавливает улыбку.
– Ничего. Когда тебя чуть не разнесли в клочья, да еще два раза, перестаешь обращать внимание на выбор слов.
Медсестра тоже улыбается.
– И что теперь? – спрашивает Лев.
– Насколько мне известно, брат является твоим опекуном. А кто еще может о тебе позаботиться? К кому ты можешь пойти?
Лев отрицательно качает головой. Кроме брата, он был небезразличен только одному человеку – пастору Дэну. О нем Лев думать не в состоянии: боль утраты нестерпима.
